Проблема идеального

Рефлексия допроблемной ситуации — стимул творческой перспективы познания, веры в возможность постижения неведомых «измерений» бытия. Этот тип веры представляет значительный интерес, так как обостряет вопрос о проблемных возможностях нашего разума, его способностях зондировать и осваивать новые «измерения» бытия, создавать принципиально новые векторы познавательной активности. Различные истолкования такой веры (в том числе и осмысления ее пессимистических и оптимистических аспектов) мы встречаем в «критической» (идущей от Канта) и экзистенциальной философии. На пороге третьего тысячелетия этот вопрос приобретает для человечества судьбоносный характер.

Новые проблемы возникают из допроблемной ситуации. Анализ последней — важное условие понимания того, как именно совершается переход к проблемной ситуации. Оставляя в стороне дальнейшее рассмотрение допроблемной ситуации и многочисленных конкретных факторов, способствующих такому переходу, отметим лишь, что между ними просматривается весьма характерная в эпистемологическом смысле промежуточная стадия, которая может быть названа предпроблем-ной ситуацией. Она представляет собой такое состояние, когда субъект впервые выходит за черту полного незнания о незнании, но еще не приобрел достаточно адекватного знания о незнании. Это состояние, так сказать, первичного «беспокойства духа», выражающееся в новой интенции, которая знаменует формирование оригинального объекта наблюдения или размышления. Подобное состояние сопровождается «чувством необычного». острейшими коллизиями веры, сомнения, неверия, стремлением обрести уверенность, что формируется действительно новая проблема, а не псевдопроблема.

В области эмпирического знания предпроблемная ситуация зарождается в связи с наблюдением странных, «непонятных» явлений или необычных, удивительных связей между известными явлениями. Аномальность подобных феноменов обусловлена тем, что они не укладываются в принятые категориальные структуры, привычные формы описания и объяснения, противоречат на первый взгляд известным физическим чаконам, не находят рационального понимания в соответствующей научной дисциплине. На уровне предпроблемной ситуации аномальные феномены еще не имеют убедительной статистики, их систематическое наблюдение еще не налажено или вовсе невозможно из-за спорадического характера их появления; результаты их наблюдений истолковываются противоречиво, оспариваются, подвергаются сомнению научным сообществом.

В формализованных и хорошо математизированных научных дисциплинах предпроблемная ситуация проявляется иными путями и способами. Однако и здесь процесс их развития включает периоды, когда только начавшая формироваться новая проблема не принимается всерьез, встречает жесткую оппозицию и зачисляется многими в разряд псевдопроблем. На этом этапе, естественно, велика роль веры, которая по мере перерастания предпоблемной ситуации в проблемную становится верой в реальность соответствующей проблемы.

Тем не менее предпроблемная ситуация нередко демонстрирует феномен легковерия, как, впрочем, и крайний скепсис, а с другой стороны, и параноидальное упорство, нечувствительное к любым контраргументам, близкое к феномену фанатизма (склонность выдавать желаемое за действительное, легкость и неосновательность образования веровательной установки, ее динамика, слабость или чрезвычайная прочность ее структуры — эти вопросы образуют важный специальный аспект исследования веры).

Предпроблемная ситуация открывает новую область трудно переносимой неопределенности, сулящей небывалые возможности успеха. Это арена страстей и амбиций, пустых надежд и великих прозрений, благодатная почва самообмана и шарлатанства.

Как предпроблемная, так и проблемная ситуации имеют не только гносеологический, но и экзистенциальный характер, что выражает органическую включенность познавательной активности в целостную структуру активности человека и человечества.

Каждый отдельный человек и каждая человеческая общность, вплоть до всего человечества, одновременно находится во всех четырех описанных выше гносеологических ситуациях. Знание о знании, незнание о знании, знание о незнании и незнание о незнании состоят в диалектическом единстве и взаимодействии. Они представляют лишь один из срезов целостной духовно-практической активности, в котором, однако, неизбежно просвечивают экзистенциальная напряженность, стремление к подлинным смыслам и ценностям. И в этой целостности вера составляет фундаментальный регистр «принятия» реальности, фундаментальный способ укоренения в бытии. Вера пронизывает все уровни активности: от санкционирования чувственных образов и схем простейших действий до «принятия» парадигмальных установок, обычаев, нравственных норм, канонов справедливости и красоты, политических и мировоззренческих взглядов и, наконец, религиозных убеждений.

***