Проблема объективности времени в философии

Можно в качестве иллюстрации привести и другой, более «научный» и более «современный» пример. Хорошо известно, что А. Эйнштейн был большим приверженцем статической концепции времени. Настолько, что когда умер один из его друзей, М. Бессо, он написал его родственникам письмо, в которых были следующие слова утешения: «Это ничего не значит. Для нас, убеждённых физиков, различие между прошлым, настоящим и будущим всего лишь иллюзия, хотя и очень упрямая»[131]. Таким образом, если принять статическую концепцию времени, то получается, что смерти нет; человек не приходит в бытие и не уходит из него в том смысле, в каком мы обычно привыкли думать. Удивительно? Но, собственно, какие у нас серьёзные доводы, чтобы считать обратное, то есть, что столь авторитетная для многих современных исследователей статическая концепция времени неправильна?! Видимо, всё дело в том, что часто упускают из вида, что одно дело – теоретические споры, а другое – когда человек оказывается лицом к лицу с вопросами о смысле жизни, которые касаются его самого. В любом случае, понятно, что одного тезиса о том, что время объективно, ещё не достаточно: существуют такие концепции времени, в контексте которых утверждения о том, что время де указывает человеку на его конечность, просто не имеют смысла. А это значит, что проблема объективного времени оказывается гораздо глубже. И перед нами снова не столько парадокс, сколько очередная сторона проблемы объективности времени.

Одним словом, всё дело в том, в каких категориях мыслит та или иная культура, и вряд ли следует ставить под сомнением то, что отношение к этому вопросу отличается чрезвычайным богатством не только экзистенциальных переживаний, но и метафизического содержания. В конечном счёте ответы на вопросы о темпоральных характеристиках человеческого и мирового бытия зависят о того, какова метафизика времени, каково место времени в объективной реальности, первично оно или производно от других сущностей и т. п. Именно от них так или иначе зависит потенциально возможный ответ на вопрос о том, конечен человек или нет; ведь дело-то не только в том, является ли он обладателем бессмертной души, но и в том, для каких типов метафизики это возможно хотя бы в принципе, а для каких нет. Очевидно, что для материализма ответ будет в принципе «нет», поскольку для него не существует ничего кроме материи, которая сама – во времени и никак иначе. А для объективных идеалистов возможно «да», потому что их метафизика не исключает существования этернального модуса бытия. Идея конечности человеческого бытия, как и идея бесконечности объективного времени – это, таким образом, вовсе не фундаментальный парадокс, действительно связанный с природой объективного времени, а всего лишь один из возможных способов ответа на безусловно важные вопросы о жизни человека и существовании мироздания, в данном случае фундированный представлениями об объективности времени исключительно диалектико-материалистического толка.