Проблема Спинозы

Альфред откланялся и, не тратя времени даром, направился на встречу, изменившую его жизнь. По дороге в приемную Эккарта он пытался купить номер газеты в двух ларьках, но ему сказали, что все экземпляры распроданы. Поднимаясь по ступенькам на третий этаж, где располагался офис Эккарта, он припомнил предостережение Фридриха о том, что импульсивные фанатические поступки могут погубить его. Но, выбросив этот совет из головы, Альфред распахнул дверь, представился Дитриху Эккарту, упомянул Эдит и выпалил:

– У вас найдется работа для борца с Иерусалимом? Я всецело предан этому делу и буду сражаться, пока не паду на поле боя!

Глава 15 Амстердам, июль 1656 г

Двумя днями позже, когда Бенто и Габриель готовили лавку к открытию, мальчик в кипе подбежал к ним, остановился, переводя дух, и выдохнул:

– Бенто, рабби хочет поговорить с тобой! Прямо сейчас! Он ждет у синагоги.

Бенто не удивился: он уже ждал этого приглашения. Он неторопливо убрал метлу, отпил последний глоток кофе из своей чашки, кивком попрощался с Габриелем и молча последовал за мальчиком к синагоге. С выражением мрачной озабоченности на лице Габриель встал на пороге и смотрел, как их фигуры удаляются, делаясь все меньше и меньше.

В своем кабинете на втором этаже синагоги рабби Саул Леви Мортейра, одетый как процветающий голландский бюргер – в штаны из верблюжьей шерсти, куртку и кожаные башмаки с серебряными пряжками, – раздраженно постукивал пером по столу, ожидая Баруха Спинозу. Высокий, внушительный 60-летний мужчина с острым, как спица, носом, наводящим страх взором, сухими губами и хорошо ухоженной седой бородкой, рабби Мортейра мог претендовать на самые разные звания – почитаемого ученого, плодовитого писателя, яростного интеллектуального борца, победителя в тяжелых схватках с конкурирующими раввинами, благородного защитника святости Торы, – но терпеливым человеком его назвать было никак нельзя. Прошло почти полчаса с тех пор, как он отправил своего посланца, мальчишку, проходящего подготовку к бар-мицве, привести к нему заблудшего бывшего ученика!

Саул Мортейра величественно правил амстердамской общиной евреев в течение 37 лет. В 1619 году он был назначен на свой первый пост – раввина Бет Якоб – одной из трех небольших сефардских синагог города. Когда его конгрегация слилась с Неве Шалом и Бет Исраэль в 1639 году, Саул Мортейра был избран первым из всех кандидатов, чтобы занять пост верховного раввина новой синагоги Талмуд-Тора. Могучий бастион традиционного иудейского закона, он в течение десятилетий защищал свою общину от скептицизма и секуляризма все новых волн португальских эмигрантов, среди которых многие были силой обращены в христианство и лишь единицы получили начатки традиционного еврейского обучения. Он был осторожен: ознакомление взрослых людей со старыми традициями – это нелегкая работа. Он очень хорошо знал то, что со временем становится достоянием всех религиозных учителей: крайне важно очаровывать учеников, пока они еще совсем юные.

Неутомимый просветитель, он создал всеобъемлющую программу обучения, нанял многих учителей, лично ежедневно давал уроки иврита, Торы и Талмуда старшим ученикам и бесконечно состязался с другими раввинами за верховенство своей интерпретации законов Торы. Один из самых трудных диспутов имел место 25 лет назад – с его помощником и соперником, рабби Исааком Абоабом де Фонсекой, по вопросу о том, уготована ли жизнь вечная в грядущем мире нераскаянным грешникам-евреям – даже тем, которые были вынуждены под страхом смерти от рук инквизиции обратиться в христианство. Рабби Абоаб, у которого, как и у многих членов конгрегации, имелись обращенные родственники, остававшиеся в Португалии, утверждал, что еврей всегда остается евреем, и что все евреи в конечном счете попадут в блаженный грядущий мир. Еврейская кровь никуда не девается, настаивал он, и ничем ее не изничтожишь, даже обращением в иную религию. Как ни парадоксально, в поддержку своего утверждения он приводил слова злейшего врага евреев – королевы Изабеллы Испанской, которая признала необоримость еврейской крови, когда учредила, законы о «чистоте крови», которые препятствовали «новым христианам», то есть обращенным евреям, занимать важные государственные и военные посты.

Стойкая позиция рабби Мортейры была созвучна его внешности – несгибаема, бескомпромиссна, оппозиционна. Он настаивал на том, что всем нераскаявшимся евреям, поправшим еврейский закон, будет навеки закрыт путь в блаженный мир грядущий и уготованы вечные кары. Закон есть закон, и нет из него исключений, даже для тех евреев, которые отреклись под угрозой смерти от рук португальской и испанской инквизиции. Все евреи, которые не были обрезаны или нарушали правила приготовления и вкушения пищи, не соблюдали шаббат или любой другой из множества религиозных законов, были обречены на вечное проклятие.