Проблемы с головой

                — Больше книгой не занимайтесь, — сказал он. — Не надо.

                Это был конец. Фраков немедленно почувствовал себя нерадивым учеником, получившим очередную двойку и нагоняй от строгого учителя. Но почему-то совсем не расстроился. Наверное, догадался, что на него приказы почти олигарха больше не распространяются. Оказалось, что людей, которые могли бы запретить ему заниматься литературой, больше не существует. Во всяком случае, власти почти олигарха для этого было явно мало.

— Хочу предложить вам интересную работу, Фраков. Вы должны войти в доверие к Комлеву. Будете докладывать мне о любых его начинаниях, если понадобится, придется воровать его тексты. Для первого раза у вас это хорошо получилось.

                Фраков растерялся и не смог скрыть своего удивления.

                — А зачем? Комлев никогда не скрывал свою работу. Он считает себя писателем в старинном значении этого слова, когда авторы еще не устраивали истерики, когда люди читали их тексты, не заплатив за это деньги.

                — Надо же! Какой забавный человек. Неужели он и в самом деле ничего не утаивает?

                — Нет, насколько мне известно.

                — Придется приглядеться к Комлеву повнимательнее. Хочу впредь контролировать его намерения. Теперь это ваша задача. Будете докладывать о любых его действиях.

                — Я не соглядатай.

                — Что?

                — Я не соглядатай и не доносчик.

                — Почему?

                — Не хочу.

                — Понятно. Можете идти, я вас больше не задерживаю.

                — Простите, не могу переступить некую грань, никогда не верил, что существует такое чувство — самоуважение. А вот, поди же…

                — Это уже не важно. Идите.

                — Оказывается, есть чувства, не связанные с корыстью и жадностью. Не знал, пока они не обнаружились у меня самого. Странное ощущение.

                — Проваливайте.

                И Фраков отправился восвояси. Он был потрясен. Его голова непроизвольно подергивалась, словно он вновь и вновь отрицательно покачивал головой, на губах застыла презрительная ухмылка. Задело его даже не само по себе предложение стать сексотом, а что, в наши дни — это обычное дело. Возмутило, что почти олигарх ни на минуту не усомнился в том, что он, Фраков, согласится. Разве он когда-нибудь давал повод так о себе думать? Понятно, что если бы почти олигарх честно заплатил ему за работу над Окончательной книгой, то начался бы другой разговор. Можно было бы обсудить, например, какая информация о Комлеве понадобилась почти олигарху. Фраков повторил бы еще раз: Комлев никогда и ничего не скрывает, он обожает, когда люди читают его тексты. Даже те из них, которые ему совсем не нравятся. Но чтобы закладывать товарища, вот так запросто, без обсуждения причин и без денег, надо иметь природную склонность к ябедничеству. Неужели он так похож на подлеца? Это надо поправить, решил Фраков, чаще бриться, что ли?

5

                Пришлось Фракову еще раз посетить Комлева. Выпили кофе с коньяком. Поговорили о том о сем… Потом Фраков не выдержал и рассказал о встречах с почти олигархом и о намерении того устроить за Комлевым слежку.

                — Он хотел меня заставить следить за тобой.

                — Не обижайся, почти олигархи живут в придуманном мире. Иногда мне кажется, что они сами верят в ахинею, которой наполнены их головы.

                — Из меня доносчик не получился.

                — Не удивлен.

                — Почему ты так спокойно отнесся к этой истории?

                Комлев встал и несколько раз прошелся по комнате взад-вперед. Как было замечено ранее, он поступал так всякий раз, когда хотел сосредоточиться перед тем, как обрушить на людей очередную свою философскую идею. Фраков приготовился слушать.

                — Мне не дает покоя одна из самых безумных затей очень богатых людей: они хотят уничтожить литературу. Не удивлюсь, если потом выяснится, что они не до конца осознают последствия своих действий. Но, как принято говорить, незнание не освобождает от ответственности. Вот, например, эта возня вокруг Окончательной книги. Понимает ли почти олигарх, что это вульгарная попытка самоубийства?

                — Я так понял, что ты начал писать новую книгу?

                — Да.

                — Пиши, это лучше, чем закатывать истерики. Надоело слышать от тебя: «Ой, что же мне так плохо? И почему становится все хуже и хуже»?

                — Пожалуй.

                — О чем книга?

                — А почему бы и не рассказать? Начну издалека. Наша цивилизация насквозь пропитана литературой. Я уверен, что не будь литературы, мы бы до сих пор обитали в пещерах. Зависят от литературы не только читатели, но и люди, которые принципиально не берут книги в руки. У литературы существует одна непостижимая особенность: однажды высказанная писателем мысль немедленно становится общим достоянием. Много ли людей читали, например, Гомера? А кто такой Одиссей или Прекрасная Елена знает подавляющее количество людей.

                Сознаем ли мы, что все наши представления о мире — уже давно всего лишь книжные клише. У каждого свои. Но если бы они иногда не совпадали, что бы нас заставило общаться друг с другом? Книги передают не только такую нужную для поддержания достигнутого уровня развития информацию, но и, что не менее важно, эмоциональный контекст. В конце концов, только из книг мы узнаем, что такое хорошо, а что плохо. У каждого народа есть Святая Книга, это не случайно.