Проблемы с прислугой

Уэбстер подождал и позвонил опять.

Должно быть, пианист выглянул в окно, чтобы понять, кто же пришёл увидеть там знакомую машину или ещё какой-нибудь намёк. Чтобы облегчить задачу, Уэбстер шагнул на улицу и встал в поле зрения.

Занавески в окне вновь задёрнулись, и некто отскочил вглубь, но Уэбстер успел заметить красный лифчик и понял, что в квартире Аттербери женщина, которая не ждёт гостей.

Ему пришлось смириться с её нежеланием открыть дверь. Можно было звонить до бесконечности, но с тем же успехом.

У Стеллы должен был быть ключ от входной двери, ведь когда она приходила работать, там никого не было. Может, она не взяла его сегодня вечером, ожидая, что Аттербери будет дома. Или просто забыла его отдать его.

А этот ключ был ему очень нужен. Хотя Уэбстер не собирался снова работать приходящей прислугой, сейчас он чувствовал себя именно в этой роли.

Такая ответственная девушка, как Стелла, вполне могла прислать замену, если не пришла сама. Он был полон решимости взяться за эту работу, хотя она никогда бы его о таком не попросила. Место прислуги казалось ему самым удобным способом узнать, что происходит.

Уэбстер твёрдо был намерен найти нападавшего, особенно потому, что это было преступление. Убийца, который даже не удосужился посмотреть, кого убивает, был угрозой для общества, и его следовало найти.

Старый негр оторвал кусок от конверта Стеллы и написал:

«Тому, кто живёт у Аттербери и кого это может касаться. Я, нижеподписавшийся, попытался войти и представиться. Я друг Стеллы. Завтра она прийти не сможет и просила меня её подменить. Приду после полудня. Надеюсь когда-нибудь вас увидеть. Остаюсь искренне ваш, Уэбстер Флэгг.»

Он сунул лист в почтовый ящик и ушёл. Занавески в окне даже не дрогнули.

На углу Уэбстер поймал такси и велел ехать в больницу «Бельвью». После долгих блужданий по вестибюлю он наконец нашёл служащего, слышавшего про Стеллу Уигс.

Самой лучшей палатой оказался бокс на двоих. Стелла лежала там, ей ввели успокаивающее. Сотрясение мозга оказалось достаточно сильным, и посетителей у екй пока не допускали. В страховом полисе нашли её адрес, связались с семьёй, и вот-вот должен был приехать отец.

Я подожду, — сказал Уэбстер. — Он войдёт в эту дверь?

Ему придётся подойти сюда, к столу, чтобы осмотреть её вещи.

На приехавшем Клеме Уигсе не было лица. Уэбстер: успокаивая, обнял друга.

Где она? — спросил Клем. — Что с ней сделали? Если я только доберусь до этого парня…

Он сжал кулаки, и Уэбстер вспомнил, что Уигс особым такотом не отличался. Если и правда у Стеллы были предчувствия насчет работы, не стоило и гадать, что может сделать её отец — он пойдёт в полицию и предъявит обвинение. Хотя Уэбстер строго чтил закон, он хотел попытаться что-то сделать сам, прежде чем звать парней в синей форме.

Полиция, конечно, с лучшими намерениями, просто вынудит злодея быть начеку. И Стелле будет угрожать опасность — ведь он сочтёт, что она его видела. Даже в неприступной больнице её могут отыскать и… Юог знает: что случится.

— Полиция, — вслух сказал он, — этого типа наверняка разыщет, это, вероятно, просто псих. Его быстро поймают, вот увидишь. Стелла скоро поправится, а пока я поработаю за неё, как она просила.

Она просила? — Клем был поражён.

Ну, не словами, но жестами. Она отдала мне ключ от квартиры, но забыла отдать ключ от подъезда. Ты не мог бы его найти?

Думаю, мог бы. Это, должно быть, тот, что не подходил к дверям в нашем доме. Подождёшь, пока я поищу в её вещах?

— Буду рад.

Уэбстер вернулся на диванчик и попытался сосредоточиться. Но это было нелегко. Завтра утром он войдёт в квартиру Аттербери и начнёт расследование. Он надеялся, что это быстро поставит Стеллу на ноги, ведь та так к нему была добра…

Стелла подарила ему хорошее солидное дело, в которое он мог с наслаждением сунуть свой нос.

Глава 4

Квартира, которая сдается в поднаём, обычно представляет собой диковатое зрелище — это Уэбстер заметил уже давно. Но когда на следующее утро он открыл дверь в квартиру Аттербери, его там встретил не хаос, а некий дуэт, в котором один из участников фальшивил на полтона.

На изысканном инкрустированном бюваре стоял ящик с инструментами бювар дамский, ящик явно мужской. На журнальном столике с мраморной крышкой лежала подставка для трубок, которая выглядела просто нелепо рядом с пастушкой мейсенского фарфора.

Уэбстер отдёрнул занавеси на окнах. Под одним из них, откуда за ним вчера наблюдали, валялись белые хлопья. Лепестки ромашки? Может, та женщина шептала: «Любит, не любит», пытаясь разглядеть пришедшего?

Он пригляделся — нет, не ромашка, а клочки папиросной бумаги. Табак, который был когда-то в неё завёрнут, устилал ковёр. У пианистки оказались плохие нервы.

Но сейчас не она интересовала Уэбстера, а прежде всего её дядя. Он понимал, что куда более важные выводы можно сделать, исследуя содержимое кухни и стенных шкафов с одеждой, а не копаясь в гостиной, и поспешил вглубь квартиры.