Проблески ясности

Они вышли к широкой площади, и едва преодолев ее, попали на улицу, что могла бы потягаться за звание одной из самых оживленных в городе, и дело не столько в ее принадлежности все к тому же центру и всей оси жизни этого города, как к событиям, с недавних пор здесь происходящим. Прежде в этом районе из публичных мест особенно выделялся театр, где, помимо прочего, проходило множество представлений набирающих популярность фокусников, иллюзионистов, и привычных постановок и даже концертов. В разное время место привлекало всякую публику, но все более не бедную, оставляя беднякам иные, свои места в городе, не пуская их в общество. Чуть позже здесь же был отрыт другой зал, где проходили аналогичные мероприятия и, да, фокусники выступали для тех и тех, с разницей в пару часов, переодеваясь, гримируясь и играя под псевдонимом и подобный расклад порою многих устраивал. К слову, в зале, что был не для богатых, а для всех, имелось и больше мест и всегда живее, и веселее, как говорил Говард, сюда даже приятно зайти потолкаться, послушать и уйти довольным, а в обществе снобов, увы, ничего примечательного, и вовсе скучно. Так эта улица, быть может, и делилась бы на два зала с расстоянием в пол улиц друг от друга, но возникло третье, самое необычное явление.

Двое не слишком широко известных обществу коммерсантов, укрепившись сомнительного происхождения капиталом, открыли на этой улице, выкупив и снеся одно лишнее помещение, свой собственный, необычный зал. Грим и Рональд Роммены, старший и младший брат, внешне похожие что ростом, что фигурой и лицом возвели здесь помещение в форме круга с примыкающим продолговатым холлом. Сама сфера служила местом для сцены, имевшей почти идеальную круглую форму, смыкаясь лишь в конце и уходя в то самое закрытое для людей продолговатое помещение и оно уже вплотную примыкало к высокому зданию. Это была постройка почти полностью из дерева, обитая металлическим листами и цветными декоративным материалов из тканей и кожи. Зал возвели в краткие сроки, как говорили, это временное строение, но возможно, потом его перестроят под настоящий зал, постоянное здание, впрочем, пока об этом речи не шло. Дело состояло в другом.

Само шоу, что демонстрировали здесь, вызвало неистовый ажиотаж и внимание публики. Показанное – вызов все людям, их нравам, вкусу, психике, на грани с безумием, но вот уже почти сорок представлений на протяжении двух месяцев идут с полным аншлагом. После постройки зал не функционировал около месяца, но вдруг возникшие афиши призывают на уникальное шоу, которого прежде никто не видел и люди шли, чтобы видеть несравненную порочность, мерзость, насмешливость, и от того желающих стало еще больше.

Тодд видел этот зал и слышал краем уха про успех представления, но никогда особенно не вникал в суть происходящего. Сейчас они с Говардом стояли в полусотне метров от этого места, внешне осматривая резко контрастирующую деревянную постройку на фоне каменных домов. Впрочем, вид ее и можно было назвать оригинальным или смелым, как нечто новое здесь, в застоявшихся, канонических образах города.

– Смелая конструкция, я всегда замечал, – поделился Тодд.

– Внешне так и убогая, но на деле лишь тень на фоне смелого замысла, спрятанного внутри. Вы знаете что-нибудь об этом? – спросил Говард.

– Нет.

– Так уж разве и не слышали об этом ничего?

– Нет.

– И не интересовались?

– Ничуть.

– Хм, не удивительно, что такой человек замкнутый ничего и не напишет толкового… а прочем, ладно, не о ваших стихах речь. Я привел вас сюда, чтобы показать кое-что, как вы помните.

– Хотите показать мне представление? – безрадостно догадался Тодд.

– Верно. И раз уж вы ничего не слышали и не видели, то пойдемте внутрь, узрите все воочию.

Тодд безвольно кивнул и даже первый сделал шаг вперед и Говард уже через пару секунд догнал его. Преодолев небольшое скопление людей у афиш, что толпились на входе, обменивающихся мнениями, они так же отбились от мальчиков, упрашивающих взять их с собой, и вошли внутрь. К удивлению Тодда пред ним предстал достаточно скупой и неприметный холл, где не было ничего хоть сколько-то изящного и примечательного. Гардероб отсутствовал, лишь кассы и какой-то полумрак. Стояли сумрачные, некрасивые люди, наверное, охраняли здесь порядок, гости же, купив билет, сразу шли в сам зал, преодолев короткий коридор и глухой занавес из каких-то грубых тканей, пахнущих сыростью. Все выглядело сделанным нарочито неаккуратно и наспех, будто открылось это место для одного показа, но держится на удивление долго.

– Вы здесь были прежде? – спросил Тодд.

– Да, довелось.

– И вы еще не утратили желание сюда возвращаться? В скромном зале «Мориньон» и то уютнее и богаче. Да хотя бы светлее.