Проблески золотого детства

Я сказал: «Вы познали меня сюда и вы спрашиваете, что я могу сказать? Я говорю, что вы должны исключить другого человека, доктора Шриваставу. Он просто глупец, даже со всеми своими степенями, что только ухудшает его положение. Я не причинил ему вреда, я просто задал вопрос, который был совершенно законным. Он учит нас логике, а если мне не позволяется употреблять логику в его классе, где же я могу быть логичным? Скажите мне».

Он сказал: «Это звучит верно. Очевидно, что если он учит вас логике, вы должны быть логичными».

Я сказал: «Так позовите его и посмотрите, кто логичен»,

В то мгновение, как доктор Шривастава услышал, что я был в кабинете директора и что его зовут, он убежал домой. Он не возвращался три дня. Я постоянно сидел там все эти три дня, со времени открытия офиса до его закрытия. Он, наконец, написал директору письмо, в котором говорилось: «Это не может больше так продолжаться, и я не хочу видеть этого мальчика. Или вы исключите его, или вы должны освободить меня от моих обязанностей».

Директор показал мне письмо. Я сказал: «Теперь все хорошо. Он не способен даже признать меня в вашем присутствии, так что вы видите, кто более логичен. По крайней мере, вкус логики не показался вам плохим. Но если он не способен встретиться со мной — а это письмо достаточное доказательство, что он трус — я не хочу, чтобы его выбрасывали. Я не могу быть так бессердечен, потому что я знаю его жену, его детей и его ответственность. Пожалуйста, исключите меня прямо сейчас, и напишите подтверждение, что я исключен».

Он посмотрел на меня и сказал: «Если я исключу тебя, то тебе будет трудно поступить в другой колледж».

Я сказал: «Это моя проблема. Я не соответствую многому, я должен признать это».

И после этого я стучался во все двери всех директоров в городе — это город колледжей — и все они говорили: «Если вы были исключены, то мы не можем рисковать. До нас дошли слухи, что вы постоянно спорили на протяжении восьми месяцев с доктором Шриваставой, и что вы совершенно не давали ему преподавать».

Когда я рассказал всю историю Б.С. Аудхолии, он сказал: «Я рискну, но с условием». Он был хорошим человеком, щедрым, но ограниченным. Я не ожидаю ни от кого безграничной щедрости, но пока у вас нет безграничной щедрости, вы упускаете самый прекрасный опыт в жизни. Да, с его стороны было благородным принять меня, по условие уничтожило это. Условие было хорошо для меня, но не для него. Для него это было преступлением, для меня ли была возможность стать свободным.

Он заставил меня подписать соглашение, что я не буду посещать занятия по философии. Я сказал: «Это прекрасно, на самом деле, чего же большего я мог желать? Это то, чего я хотел бы, не посещать эти идиотские лекции. Я хочу подписать это, но помните, вам тоже придется подписать соглашение, что вы разрешите мне семьдесят пять процентов посещения».

Он сказал: «Это обещание. Я не могу сделать это в письменной форме, потому что это создаст сложности, но я даю обещание».

Я сказал: «Я ловлю вас на слове, и я доверяю вам».

И пи сдержал свое слово. Он дал мне девяносто процентов посещаемости, хотя я никогда не посещал занятий по философии в его колледже .

Я действительно не много посещал начальную школу, потому что река была такой привлекательной и против ее зова было невозможно устоять. Поэтому я всегда был на реке — конечно, не один, но г другими учениками. А за рекой был лес И там было столько мест для исследования - кого интересовала грязная карта, которая была в школе? Меня не беспокоило, где находится Константинополь, я исследовал сам: джунгли, реку там было столько других занятий.

Например, когда моя бабушка медленно научила меня читать, я. начал читать книги. Я не думаю, что кто-нибудь до или после меня столько приходил в библиотеку города. Теперь там всем показывают место, где я обычно сидел, и место, где я обычно читал и писал заметки. Но на самом деле, следовало бы показывать людям, что это было место, откуда меня хотели вышвырнуть. Опять и опять мне угрожали.

Но как только я начал читать, открылось новое измерение. Я проглотил всю библиотеку, и начал читать книги своей бабушке на ночь. Вы не поверите, но первая книга, которую я прочитал ей, была «Книга Мир-дада». Это было начало.

Конечно, иногда она спрашивала меня, на середине книги, значение определенного предложения, или абзаца, или всей главы просто суть. Я говорил ей: «Нани, я читал это тебе, ты не слышала?»

Она говорила: «Ты знаешь, когда ты читаешь мне, то я так заинтересовываюсь твоим голосом, что совершенно забываю о том, что ты читаешь. Для меня ты мой Мирдад. Пока ты не объяснишь ото мне, Мирдад останется совершенно неизвестным для меня».