Проблески золотого детства

Он был неплохим человеком. Я оканчивал школу в его четвертом классе. Я никогда не приносил больших неприятностей, но что касается маленьких, тут уж я помочь не мог, они выходили сами собой. Но глядя в его грустные глаза я сказал: «Хорошо, я больше не буду приносить ничего, что тревожит вас; это значит, что я больше сюда не приду. Я приду, просто чтобы забрать свое свидетельство об образовании в конце обучения. И если вы можете дать его пеону, я заберу его у него, а в эту школу я больше не приду».

И я не пришел, чтобы забрать свое свидетельство, я послал за ним пеона. Он сказал директору: «Мальчик говорит: «Зачем мне идти за свидетельством, если мои визиты никто не ценит. Принеси и отдай мне его».

Я любил этого пеона. Он был таким прекрасным человеком. Он умер в тысяча девятьсот шестидесятом году. Случайно я был в городе, и мне показалось, что я был там специально ради него, чтобы я мог увидеть, как он умирает. А это интересовало меня с самого детства: смерть была такой тайной, намного глубже, чем когда-либо может быть жизнь.

Я не говорю, что вы должны совершать самоубийство, но помните, что смерть это не враг, и не конец также. Это не фильм, который оканчивается словом «конец». Конца нет. Рождение и смерть всего лишь события в потоке жизни, просто волны, и, конечно, смерть богаче чем рождение, потому что смерть пуста. Смерть — это опыт всей жизни человека. И зависит от вас, какое значение вы придаете своей смерти. Все зависит от того, как сильно вы жили, не в смысле времени, но в смысле глубины.

Я вернулся в начальную школу через многие годы. Я не мог поверить, что все исчезло кроме Слоновьих ворот. Все деревья — а там было так много деревьев — были срублены. Там было так много прекрасных цветущих деревьев, и ни одного не осталось.

Я вернулся только из-за этого старика, слуги, который недавно умер. Он жил рядом с воротами, в соседнем доме со школой. Но лучше бы я не приезжал, потому что в моей памяти это было так прекрасно, но теперь все было по-другому. Это выглядело как поблекшая картина — все краски исчезли, возможно, стали исчезать и линии, просто старая картина, лишь рамка осталась той же.

Лишь один человек, который был моим учителем в этой школе, навестил меня в Пуне. И тогда он очень любил меня, но я никогда не думал, что он приедет в Пуну, чтобы увидеть меня. Это длинное и дорогостоящее путешествие для бедного человека.

Я спросил его: «Что подтолкнуло тебя приехать сюда?»

Он сказал: «Я просто приехал увидеть то, что я глубоко внутри подозревал - что ты не тот, чем кажешься. Ты кто-то еще».

Я сказал: «Странно, что ты никогда не говорил мне об этом раньше».

Он сказал: «Я сам думал, что это странно, говорить кому-то, что он кто-то еще, другой, чем кажется, поэтому я хранил это при себе. По это всплывало вновь и вновь — и теперь я стар, я хочу увидеть, так ли это, или я просто дурак, тратящий свое время, думая об этом».

До того, как он уехал, он стал саньясином.

Он сказал: «Теперь нет смысла не становиться саньясином. Я видел тебя, я видел твоих людей. Я стар, и я долго не проживу, но даже если я буду саньясином лишь несколько дней, я почувствую, что моя жизнь была не напрасна».

БЕСЕДА СОРОК ДЕВЯТАЯ

Хорошо. Я пытался вспомнить этого человека. Я могу видеть сто лицо, но меня никогда не волновало его имя, поэтому я не помню его. Я расскажу вам всю историю.

Моя Нани, видя что меня трудно учить, а отправлять меня в школу значило лишь создавать проблемы, пыталась убедить мою семью, моих отца и мать, но никто не был готов услышать се. Но она была права, говоря: «Этот мальчик мешает тысяче других мальчиков, и каждый день он что-то придумывает. Лучше найти ему частного учителя. Пусть он «посещает» школу, как он называет это, иногда, но это не поможет ему выучить ничего стоящего, потому что он всегда создает проблемы для других и для себя. Ни на что другое времени не остается».

Она пыталась как могла обучить меня основам, но никто в моей семье не был готов найти мне частного учителя. В этом городе даже сегодня вряд ли у кого-либо есть частный учитель. Для чего? Вся семья говорила: «Зачем тогда школы, если нам нужно нанимать частных учителей?»

Она сказала: «Но этого мальчика нельзя сравнивать с другими, не потому что я люблю его, а потому что он вызывает настоящее беспокойство. Я прожила с ним много лет, и я знаю, что он сделает все, чтобы создать беспокойство. И никакое наказание не может этому помешать».

Но мои отец и мать, и все братья и сестры моего отца, вся семья, не соглашались с ней. И они все были шокированы, когда я согласился с. Нани.