Маргарита. Увы!
Дубровский. Пойдем в машину.
Маргарита. Там места мало, а у меня сексуальная клаустрофобия.
Дубровский. Понял.
Маргарита. Чего ты понял?
Дубровский. Мы все учились понемногу…
Маргарита. Что? Елки! Опять филфак?
Дубровский. Историко-архивный, правда, он теперь тоже считается университетом.
Маргарита. Не хочу образованного! Вези меня домой.
Отойди чуть-чуть, я хочу тебя рассмотреть. У меня дальнозоркость.
Дубровский. Успокойся, пистолет газовый.
Маргарита
Дубровский
Маргарита. Ты меня сюда зачем вез?
Дубровский. Я тебя не разглядел.
Маргарита. А здесь разглядел?
Дубровский. Здесь разглядел. Я думал, ты на меня запала, а ты со мной с тоски трахаться поехала. С тоски-то пить надо.
Маргарита. Тоже мне, капитализм с человеческим лицом!
Дубровский. Скажи, а почему тебя из этой страны еще не вывезли?
Маргарита. Куда?
Дубровский. Ну, туда… Поближе к цивилизации.
Маргарита. А я не просила.
Дубровский. А потому что патриотка?
Маргарита. Думаешь, я там стану счастливее?
Дубровский. Тяжело же здесь бабе.
Маргарита. Нормально. Знаешь, вот есть один тип, с ним тяжело, глупо, стыдно, иногда больно… А без него спокойно, грамотно… но бессмысленно. Как будто я жила во дворцах, конюшнях, в гостях, в тюрьме, и вдруг я дома. Понимаешь, ни с того ни с сего – и дома. Я вообще не знала, что бывает дом. В меня такой программы не заложили, я думала, вся жизнь – одна длинная гостиница. Так и здесь. Зачем мне запад, если я живу на русском языке?
Дубровский. Ну так если этот тип есть, что же ты тогда тут со мной делаешь?
Маргарита. Борюсь с тем, что его уже вывезли.
Дубровский. Поезжай, отними. Ты же манипуляторша высшего класса.
Маргарита. Не могу.
Дубровский. Почему?
Маргарита. Эмиграция – это рак. Человек или выздоравливает, или метастазы его съедают. Того, что был, съедают. Кто-то другой остается, а этого съедают.
Дубровский
У меня тоже вывезли. Был неконкурентоспособен… Сутулый аспирант, у которого рубль в кармане и диссер по Возрождению. А тут пожилой американский фермер: шестьдесят слов в словаре и куча долларов. Ну, девочка и сломалась.
Маргарита. Жалеешь?
Дубровский. Теперь нет. Дырка осталась. Сквозная.
Маргарита. Менты не прибегут?
Дубровский. Они выстрелы слышат – они ноги в обратную сторону делают.
Маргарита. Ладно, поехали.
Дубровский. Тебя кто-нибудь ждет?
Маргарита. Дети.
Дубровский. У тебя дети?
Маргарита. Ага.
Дубровский. Тебе хорошо.
Маргарита. Ага.
Квартира Маргариты. Тимур в одних трусах и футболке оклеивает комнату листами рукописей. На столе расстелена клеенка, стоит кастрюля с клейстером. Тимур макает кисточку для бритья в кастрюлю, мажет лист, лепит его на стену, разглаживает, отходит, любуется на свою работу. Орет магнитофон.
Тимур
Олег
Тимур. Скоро придет, надеюсь.
Олег. А вы… вы что, здесь живете?
Тимур. Нет.
Лучший вид на этот город, если сесть в бомбардировщик!
Олег. Что это вы делаете?
Тимур. Переклеиваю обои.
Олег. Бумага вместо газет?
Тимур. Вместо обоев.
Олег. Это же ее статьи.
Тимур. Статьи.
Олег. Ну-ну.
Тимур. Попросила, чтоб ко дню рождения я оклеил статьями всю комнату. В том числе и глобусы. Вместо подарка.
Олег. Отличная идея.
Тимур