Пробный шар

На дворе темновато – рань такая была,
Но не спал совсем не случайно я в этот час.
Умирала собака с глазами ангела,
Умирала, жалея остающихся нас.
Я поймал ее взор, уже угасающий,
Что поделать – возраст, хотел спасти, но не спас.
Молчаливый мой друг, впустую не лающий,
Со слезами глажу тебя я в последний раз.

«Вспомню старые обиды…»

Вспомню старые обиды
И беспомощность свою.
Был быком я для корриды,
Так чего я слезы лью?
Бык с душою матадора –
Что же может быть смешней?
Сил вагон, свернул бы горы,
Бык – забава для людей.
Сколь ни проявляй отваги,
Как бы ни был сердцем чист,
Поразят ударом шпаги,
По толпе аренной свист.

«Выйдешь в дождь, туман из дому…»

Выйдешь в дождь, туман из дому
В раз который ты опять
И пойдешь путем знакомым
Солнце яркое встречать.
Через рытвины и лужи –
Где вприпрыжку, где бегом…
«Лучик солнца, ты мне нужен,
Загляни скорей в мой дом!»
Через часик за пригорком
Окажусь я – на лугу,
И оттуда глазом зорким
Разгляжу я радугу.

«Хутор… дальний уголок…»

Вячеславу Сивакову

Хутор… дальний уголок,
Я на нем не одинок.
Здесь поют друзья мои
Гимн природе – соловьи.
А в саду кто суетится?
Желтобрюхая синица.
Яблонь, груш кипящий цвет –
Если б видел их поэт!
И от воздуха дурея,
Рад я зарослям пырея.
Так больничный коридор
Проиграл с природой спор.

«Мой друг живет в пустыне…»

Г. Трестману

Мой друг живет в пустыне
Среди варанов, змей,
А я – на море синем,
Где с каждым днем грустней.
Ни встретиться, как прежде,
Ни чарочку поднять.
И веришь лишь надежде –
Вернется все опять.
Вернется, но не вскоре,
Глаза почти сухи.
В пустыне и на море
Рождаются стихи.
В эпоху интернета
Для строчек нет преград,
Поэт, читай поэта
И этому будь рад.

«Давай не спрашивать календари…»

Давай не спрашивать календари,
Хоть правду говорят.
Ты мне цветы по-прежнему дари,
Как много лет назад.
Но каждый раз, когда в летучем сне
Ко мне приходишь ты,
Печалюсь, что не по твоей вине
Сон дарит мне цветы.

«Духовное родство дороже кровного…»

Духовное родство дороже кровного
До той поры, пока не гибнет род,
И выживание рвет грань условного,
Ввергая каждого назад в народ.
Быть может, то природа возвращает нас
В исходную проатомную суть,
Когда, чтоб зыбкой жизни факел не погас,
Себя к подобным надо притянуть.

«Душу свою лечу…»

Душу свою лечу,
Выпуская на волю,
Пишу так, как хочу,
За всех вас делюсь болью.
На рыданья стал скуп,
Но, себя не жалея,
О других плачу, глуп,
Пусть простят дуралея.

«Дядя Ваня посадил крыжовник…»