Пробоина: Гвардеец

Грозный лишь пожал плечами и, убрав сигарету обратно в пачку, с прищуром на меня глянул. Словно оценивал.

— Раньше не воевал? — поинтересовался он.

Я покачал головой — мою службу нельзя было назвать боевым опытом. Да и сам Контуженный, видимо, вспомнил, что я «палочник», и усмехнулся.

— Гвардеец, ага… Часть, из которой тебя прислали, полная параша, сгинь ее луна. Но вот сам ты вроде толковый. Служишь всего ничего, а голова соображает, опять же, и на поступки дерзок… Хорошим разведчиком будешь.

Разговор хоть и казался пустячковым, но я чувствовал, что это все неспроста. Это не просто болтовня… Да и не похвалить меня Контуженный подошел, это я просто сам себя мысленно десять раз уже обласкал.

— Скажи мне вот что, Центров, — Грозный кашлянул, — Зачем ты в армию пошел? Деньги? Статус? Власть?

Сразу стало понятно, что вариант «служить царю и родной Красногории» тут не прокатит. Контуженный ждал откровенности.

— От жизненных проблем сбежал, — честно признался я.

Да и я уже достаточно обтерся по жизни, чтобы понять, что не стоит таиться с теми, от кого зависит твоя жизнь.

Грозный отвечает за нас, в том числе и за наше моральное состояние. Поэтому командиру стоит знать всю подноготную своих солдат, даже если она не самая приятная. Впрочем, в моей жизни никаких особых скелетов не было.

— Отец проповедник… — начал я, — Мать гульная. Девушка у меня была, но прыгнула под подлунка, стала порченой…

Грозный хмыкнул, но это не выглядело насмешкой. Скорее, констатация факта, что жизнь иногда бывает дерьмовой штукой. Впрочем, он молча ждал продолжения.

— Ну и что мне там было делать? — я пожал плечами, — Вот я и ушел на службу.

Глаза Контуженного видели меня насквозь. Со всеми моими мыслями о том, что в гвардии можно получить Подлунного и вернуться в родную провинцию. И порченная там моя любовь или нет, хрен мне кто что скажет.

Наверное, да, стоило признаться хотя бы самому себе, что в какой-то мере я пошел в гвардию за статусом… Но я знал, что на самом деле просто сбежал от разочаровывающей безлунной жизни.

— Понятно, — неожиданно произнес Контуженный, погрузившись в какие-то свои мысли.

Я ждал еще вопросов, а он просто стоял, рассматривая меня жадным взглядом, будто голую девку в бане. А может, мне просто казалось — взгляд-то у Контуженного был и сам по себе немного бесноватый.

— Послушай, Центров, — Грозный хищно ухмыльнулся, — Тебе наверняка предложат перевестись в танковую роту, раз уж у тебя так ладно получилось с бэхи работать… Там пацаны сразу младшего сержанта получают.

Контуженный поскреб подбородок. Он сделал паузу будто бы для того, чтобы я имел время переварить услышанное, потом продолжил:

— Я тебе такого резкого карьерного роста обещать не могу. Ефрейтора вот, да, организую, — тут он усмехнулся, — причем сразу по приезду на базу. Торжественно или нет, решай сам.

Если честно, не особо нравилось мне это чувство. Когда стоишь на явной жизненной развилке, и надо принять важное решение.

Одно дело — смекалка в бою, от которой зависит твоя жизнь… Другое дело — решения в этой самой жизни, от которых она потом будет казаться беспросветной. И винить будет некого.

Я оглянулся на БМП, на торчащий из орудийной башни ствол, и нервно стиснул пальцы несколько раз. Контуженный гулко хлопнул по броне и поморщился от звука.

— Жалование в разведке побольше, чем у железнозадых, да и свободы тоже. Увольнительные, опять же, отпуска, — он еще раз приложился ладонью к броне, словно отталкиваясь, — А впрочем, тут тебе решать. Если уж душа легла к пятидесятке…

— В разведке останусь, — твердо сказал я и мотнул головой.

Контуженный явно подумал, что я прикипел к этому орудию. А я как подумал о часах и днях, где буду сидеть в тесной башне, видя мир только через прицел. И слушая его только через броню.

А сожжет меня какой-нибудь маг… Сраный Лунный, которого я даже не увижу. Я так и представил, как броня резко раскаляется добела, как проникают внутрь языки пламени, сжигая кислород. И как я хватаю ртом раскалённый воздух, чтобы просто кричать от боли, и последние секунды жизни трачу на то, чтобы открыть люк прожаренными пальцами.

И поминай, как звали.

Не-е-е-е, не хочу я в бэшке кататься. Нет уж, лучше в разведке! Да и с Грозным как-то повеселее…

Видимо, на моем лице было многое написано. Зрачки Грозного сразу заблестели, как у рыбака, отхватившего крупный улов.

— Ну тогда еще один вопрос, — ухмыльнулся сержант, хлопнув меня по плечу. Я аж напрягся, а он с максимально серьезным и доверительным лицом спросил. — Хер сосешь?

— Э… что? — потерялся я, с полным непониманием посмотрев на Контуженного.

Он конкретно выбил меня из колеи. Вот правда, он конченный — да за одно такое предложение я самое малое должен был набить морду, а еще лучше просто разрядить в нее карабин. Потому как никакой мужчина…

— А-ха-ха! — тот заржал, хлопнув меня по плечу еще сильнее.

Наконец, собравшись с мыслями, я процедил сквозь зубы:

— Никак нет, господин гвар….