Пробуждение

Нат легко, даже изящно уклонился от таранного удара и, схватив Тони за волосы, развернул в обратную сторону, так что тот по инерции описал полукруг и снова врезался в колесо. Удар был столь сильным, что на мгновение Тони потерял ориентацию в пространстве. Воспользовавшись этим, Нат схватил его левой рукой за горло и стал душить.

— Не… могу… дышать… — прохрипел Тони. Его лицо побагровело, глаза вылезли из орбит.

— Что-то я плохо тебя слышу! Говори громче! — выкрикнул в ответ Нат с каким-то непонятным ему самому злорадством. Да и фраза эта, казалось, принадлежала не ему. Словно ее произнес какой-то чужой, незнакомый человек. Это настолько напугало Ната, что он попытался сознательным усилием воли разжать пальцы, но рука ему не повиновалась.

— Пожалуйста… не надо! — умолял Тони.

Нат понимал, что через минуту его враг потеряет сознание, а еще через пару-тройку минут произойдет остановка сердца и дыхания. Он даже представлял себе, как под слоем жира и мускулов сминается и лопается дыхательное горло Тони.

Остальные пытались оторвать его от вожака, но Нат вцепился в шею Тони, точно питбуль. Он просто е мог отпустить своего врага.

— Отпустите! — крикнул Нат своим собственным пальцам. — НУ ЖЕ!!!

Веки Тони затрепетали.

— Кто-нибудь, схватите меня за руки! — прокричал Нат еще громче. — Разожмите пальцы!

Но дикари продолжали тянуть его за пояс и за ноги. Правда, кто-то колотил Ната камнем по костяшкам, но рука никак не разжималась, хотя кожа на ней уже покрылась глубокими порезами и ссадинами. Лишь какое-то время спустя двое мужчин начали по одному разгибать ему пальцы, и наконец наступил момент, когда Нат выпустил Тони и, упав на четвереньки, отполз в сторону. Мускулы на руках Ната были по-прежнему напряжены и тверды, как камень. Вся шайка тем временем собралась вокруг неподвижного тела Тони и пыталась привести вожака в чувство, но как они ни тормошили его, сколько ни хлестали по щекам, он не подавал признаков жизни.

Поднявшись на ноги, Нат двинулся туда, но один из мужчин преградил ему путь, а Перл сзади бросилась ему на спину. Отшвырнув обоих, Нат растолкал толпу и склонился над Тони.

Лицо вожака было зловещего багрово-синего оттенка, и Нат, разорвав у него на груди рубаху, начал непрямой массаж сердца и дыхание рот в рот, хотя и знал, что это бесполезно.

— Эй, очнись!.. — кричал он, но Тони не шевелился. Он был мертв, и вскоре Нат в изнеможении упал на тело человека, которого убил. Шайка молча стояла вокруг, и Нат, подняв голову, закричал хрипло и страшно:

— Ну, убейте же меня! Давайте! Я сам этого хочу!

Но никто не ответил, никто не пошевелился. Только ночной ветерок гнал по земле невесомые облачка пыли. Сдавленно всхлипнула какая-то женщина, и Нат понял, что ждать от этих людей каких-то решительных действий бессмысленно.

— Ладно, — проговорил он наконец и, поднявшись, посмотрел на распростертое у его ног тело. — Как у вас тут принято поступать с трупами?

Уложив тело Тони на кусок брезента, они отнесли его к небольшому холмику, за которым Нат увидел обширное поле, утыканное неровными, покосившимися крестами. «Так вот куда деваются старики», — подумал Нат. Впервые за все время ему вдруг пришло в голову, что после смерти Тони он должен стать вождем этих странных людей, которые, стоя вокруг, преданно заглядывали Нату в глаза, словно ожидая приказаний. Он, впрочем, решил, что могилу для Тони должен выкопать сам. Работа оказалась труднее, чем рассчитывал Нат, однако откуда-то у него нашлись силы и на это. Должно быть, он черпал их в раскаянии, стыде и ужасе, которые испытал, впервые в жизни убив человека.

53

Одна из самых привлекательных сторон профессии журналиста состоит в том, что она дает возможность путешествовать. Впрочем, даже журналисту для поездок требуются правительственная лицензия и сертификат о состоянии здоровья. Фред Арлин был склонен пренебрегать множеством важных вещей — начиная с журналистики как таковой и заканчивая друзьями и собственной престарелой матушкой, однако он ревностно следил за тем, чтобы его сертификат не оказался просрочен. То, что он в любое время может без проблем пересечь границу почти любого штата, служило для Фреда постоянным источником гордости. Он считал это особой привилегией пишущей братии.