Пробуждение

Голос жены стих. Карпунцов покряхтел, затем расправил плечи, немного пошевелил ими, разминая затекшие мышцы, медленно поднялся и побрел на кухню.

– Ну что там Мишка? Не съели их клещи в лесу? – начал расспрашивать он Нину. – А эта пигалица тоже там?

– Что ты городишь? – возмутилась жена, но как-то мягко, беззлобно. – Еще и беду накличешь с этими своими клещами.

– Да нет у нас, в Подмосковье, энцефалитных клещей. Мы ж не в Сибири живем, – успокоительно произнес Виктор, сообразив, что зря об этих тварях упомянул, вот теперь Нина думать будет, переживать.

– Знаешь, всякое бывает. Я вон в газете читала года два назад, что укусили кого-то. Правда, не у нас, а на севере области. То ли под Дубной, то ли под Талдомом, не помню. Но Мишка брызгалку с собой взял – это я знаю. Береженого Бог бережет. А вот Юлю ты почему невзлюбил? Не понимаю я. Нормальная она девчонка. Чего ты пигалицей ее величаешь? К тому же они просто встречаются. Мишка же не собирается вот так сразу, с бухты-барахты, на ней жениться. Хотя всякое в жизни случается.

– Ниночка, я же не со зла. – Карпунцов пожалел, что назвал подружку сына пигалицей. – Тем более что девка она, кажись, нормальная, без закидонов. Только маленькая, худенькая, вот я потому и сказал.

– Да нормального она для женщины роста. Не всем же баскетболистками быть. Ладно, проехали, – закрыла тему Нина. – Садись давай, мясо сейчас разогреется. Там еще салата много осталось, доедать надо.

– А водочка где? Ты говорила, что оставалось немного?

– В холодильник я бутылку поставила, достань оттуда. Знаешь, Витюша, – Нина посмотрела в лицо мужу, – я тоже с тобой рюмочку выпью. Вот болтаем о том, о сем, а у меня из головы Алексей не выходит.

– И у меня тоже, – признался Карпунцов, направляясь к холодильнику.

Он достал оттуда приятно холодившую ладонь «Столичную», по пути прихватил из висящего на стене шкафчика пару рюмок и устало опустился на стул спиной к окну.

– Ну что, разливаю? – спросил Виктор продолжавшую хлопотать у плиты жену.

– Да погоди ты! Не видишь, что я еще в запарке? Сейчас мясо дойдет до кондиции, и начнем. – Нина вытерла выступивший на лбу пот. – Ты пока достань оба салата из холодильника. Надо доедать. Нажарила-напарила я в этот раз многовато. Не рассчитала, что Мишка в походе будет. Ладно, завтра явится – доест.

Через несколько минут, когда все приготовления остались в прошлом, Виктор налил по рюмочке и чокнулся с женой:

– За Лешку! За жизнь его новую! Считай, второй раз братуха родился!

– Это уж точно, – согласилась Нина, морщась от проглоченной жидкости и спешно заедая ее соленым огурчиком. – Знаешь, я все не своя хожу, никак поверить не могу. Аж ущипнуть себя хочется. Болтаю тут про салаты, про мясо, а сама о Лешке думаю.

– И я тоже словно обухом по башке пришибленный. Тяжесть навалилась, тело будто из свинца, а ведь радоваться надо. Жаль, что батя не дожил. Так и ушел… Я вот думаю, что с десяток лет он недосчитался через Лешку. Больно сильно переживал! Уж на что мать сильно, а он, мне кажется, еще сильнее. Знаешь, он мне как-то сказал… Давно это было, мы с «северов» только вернулись. Сидели вот так за бутылочкой, в Меженске дело было. Ты, наверное, на кухне была, матери помогала. Короче, мы вдвоем за столом, больше никого. И он сказал, что предложи кто ему, так не задумываясь заснул бы сном этим заместо Лешки. Тихо так сказал, чтоб только я услышал. И искренне. Знаешь, как с трибун иногда кричат: мол, за того парня жизнь свою не пожалею. Пафосно, с надрывом. А батя тихо и доверительно. И я сразу поверил, что он смог бы.

– Как теперь Лешка жить будет? Когда про Машу да про сына узнает. Ужас какой! – вздохнула Нина.

– Не знаю я. Вот убей Бог, не знаю… Людка даже толком не сказала, как он проснулся.

– А как люди просыпаются? Открыл глаза и сказал чего-нибудь, – пожала плечами Нина.

– Людку он не узнал. Вот такие дела!

– Не узнал?!

– Ну да. Говорит, что старая она. В зеркало на себя захотел посмотреть. Дали ему. Лешка увидел, что молодой, вроде успокоился. Знаешь, он же теперь быстро состарится, за год или даже скорее.

– Ужасно все это! – зябко поежилась Нина. – Налей мне еще рюмочку. Я сначала подумала: вот повезло, наконец-то проснулся. Ведь сколько лет ждали! Особенно в первые годы, помнишь? А теперь каково ему будет? Без жены, без сына… и состарится сразу. Ему же пятый десяток идет.

– Ладно, давай по второй. – Карпунцов поднял наполненную почти до краев рюмку. – За мать хочу выпить. Лишь бы она не сломалась сейчас. Помнишь, Людка говорила, что сердце стало чаще прихватывать. А тут такое! Как ей сказать – ума не приложу.

– Так это же радость какая для нее! Сердце – оно от горя болит.

– Бывает, Нина, – покачал головой Виктор, – что и от радости может прихватить, да еще как. Надо мать подготовить. Вот только бы знать – как.

– Когда поедешь? Завтра? Надо тогда вещи собрать тебе.

– Да подожди ты с вещами. Мне же надо на работе отпроситься. Придется за свой счет взять, только бы отпустили. Заказ новый нам пришел. Крупный заказ, станки дополнительные придется расконсервировать.