Пробуждение

Дутов зверски расправлялся с революционно настроенными рабочими и крестьянами. Положение в крае стало критическим для Советской власти. Рабочие Оренбурга послали к Владимиру Ильичу Ленину делегацию с просьбой о военной помощи. По указанию Владимира Ильича против белогвардейских отрядов Дутова были посланы войска из Петрограда, Москвы, Самары, Уфы, выступили красногвардейские отряды рабочих уральских заводов и золотых приисков.

Основная часть оренбургского казачества не поддержала мятежников. Большинство казаков, вернувшихся с германского фронта, успело досыта нахлебаться войны. Они своими глазами видели, как рухнул царский трон, развалилась армия, образовались Советы рабочих, крестьянских и казачьих депутатов. Фронтовикам не безразлична была судьба России, и большинство из них безоговорочно признало Советскую власть. Исключением были старики из богатых семейств. Это была самая кастовая, консервативная часть казачества. Расслоение происходило и в середняцкой среде.

Зимними январскими вечерами некоторых казаков через посыльных, поодиночке вызывали в ревком. В помещении сборной было страшно накурено. Часть казаков толпилась возле урядника — батарейца Василия Алтабаева, друга председателя ревкома Алексея Глебова. Оба они с первых дней революции без колебаний примкнули к передовым, большевистски настроенным казакам и вернулись в станицу не с кокардами, а с красными на папахах бантами. Новости Алтабаев всегда узнавал одним из первых, но сегодня и он не знал, зачем их позвали.

— Может, насчет контрибуции? — высказал свою догадку сосед Никифоровых, Иван Малахов.

— Все может быть, — сказал Алтабаев. — Такой вокруг разор, нищета.

— А при чем тут мы, казаки? — спросил Малахов.

— Ты что, куском хлеба не хочешь поделиться?

— А ежели у меня в сусеке одни мыши?

— Не прибедняйся. У мамаши зато карман под юбкой поболе аршина…

Казаки засмеялись. Иван сердито надвинул на брови большую, длинношерстную папаху.

— Не шарь по чужим карманам, — сказал он.

— Ишо как придется, милок! — подзадорил Алтабаев.

Вспыхнул горячий спор, но ему не дали разгореться. В сборную вошли ревкомовцы: председатель Алексей Глебов, секретарь Алеша Амирханов, его отец Николай Алексеевич, заместитель Глебова Мавлюм Халилов, трубач Саптар и еще несколько казаков.

— Здорово, курильщики! — добродушно сказал Алексей Глебов, сдвигая на затылок папаху.

— Здравия желаем! — невпопад, по старой привычке, ответили казаки, поднимаясь с расшатанных скамеек.

— Сидите, товарищи, сидите! — Глебов вышел на середину сборной и остановился в длинном проходе. — Товарищи казаки! Мы кликнули тех станичников, которым ревком доверяет, надеется на их поддержку.

— Об чем вопрос? — выкрикнул Алтабаев.

— Вопрос о том, что в станицу только что пожаловал атаман Дутов.

— Дутов! — Казаки завозились на скамейках и еще гуще задымили цигарками. Заговорили на разные голоса: — Каким ветром занесло к нам его? Чего ему надо? С какого бугра скатился?..

— Подзатыльник ему — и все! — перекрыл всех чей-то голос.

— А он как раз хочет пощупать ваши затылки…

— Наши затылки стреляны, умом трезвы! Покамест за царями скакали, до плешин дочесались! Хватя, батя! — крикнул казак Николай Горшочков — из молодых, самого последнего призыва.

— Погоди с прибаутками, дай председателю о деле сказать, — широким, в черном полушубке, плечом Алтабаев потеснил молодого казака к стенке.

— Полегче, Василий Петрович, своей лошадиной силой. Я ить тоже не без дела голос подал…

— Старших надо слушать. Вот твое дело! — снова осадил его Алтабаев.

— А по делу, товарищи станичники, выходит так, — продолжал председатель ревкома. — Части Красной Армии растрепали батальоны дутовских офицеров и юнкеришек. Те сейчас вразброд, кто куда — одни в степи, другие на Нижний Урал, а Дутов удирает из Оренбурга на Верхний Урал. Его приспешники шмыгают уже по нашей станице, настроение казачков прощупывают… А оно, как вы знаете, не у всех одинаковое — есть такие, что одной рукой голосуют за Советскую власть, а другой за бороду держатся… Ревком имеет сведения, что атаман Дутов намерен собрать тайную сходку. — Глебов ходил по проходу четкими шагами, теребя ус и неспокойно поглядывая на взволнованных казаков.

— Какие могут быть тайные сходы? — крикнул Семен Прохоров. — А вы, ревком, на што! Мы вас выбрали, власть вам утвердили!

— Верно! — поддержал его Саптар. — Я так давно говорю. Кто у нас революционный комиссар? Ты, товарищ Глебов, и наш товарищ Мавлюм Халилов. Скажите сбор сыграть, мы сейчас, айда! Хоть в седле соберем, хоть на одних потниках! Скажи толька!

— Тебе, Саптар, легче сыграть сбор… А вот нам закавыка, — проговорил Глебов. Ему важно было уверовать в поддержку собравшихся казаков. То, что ревкомовцы задумали, решить было нелегко. Алексей и Мавлюм шагали по горячей, суровой тропе революции порой на ощупь, благодаря врожденной смекалке, самобытному чутью, хорошо зная классовую сущность казачества.