Пробуждение

После случая на сенокосе Илья и Саня долго не могли опомниться. Без боли нельзя было смотреть, как двигается по кухне мать с завязанным глазом. Растерянным и неестественно мягким казался отец. Он заигрывал с внуками, но это быстро надоедало ему; тогда он напяливал на лоб старую фуражку, уходил во двор и копался там. Михаил почти не разговаривал с ним. От службы у белых он уклонился, отсиделся где-то в горах. А к осени белая армия начала разваливаться. Красные ходко погнали беляков на восток. Дутов бежал в Китай, Колчак — в Сибирь, где был пойман и расстрелян.

В станице Петровской прочно укрепилась Советская власть. Стали возвращаться с фронта казаки. Многие были больны тифом. Болезнь буквально косила народ. Особоуполномоченным сюда приехал комиссар Ефим Павлович Бабич. Он поселился в горнице у Никифоровых и тотчас же занялся изоляцией больных и вылавливанием дезертиров. Ушел в Красную Армию Михаил. Настя с ребятишками теперь больше находилась у своей матери.

Илюшку точно магнитом потянуло к Бабичу — человеку новому и интересному. Они быстро стали друзьями. Узнав, что Илья любит читать, Бабич стал посылать его в школьную библиотеку за книгами. Илюшка брал книги по его запискам, а для себя все, что ему вздумается. Иногда Ефим Павлович заходил в школу во время репетиций. Ставили «Женитьбу» Гоголя. Руководителем кружка стал Алеша Амирханов. Он же играл и Подколесина. Невесту играла сестра Алексея Валентина, сваху — молоденькая, недавно прибывшая попадья — Нина Александровна, которую комиссар Зинченко почему-то назначил делопроизводителем загса. Однажды на репетицию пришел и сам священник — спокойный светловолосый попик лет тридцати. Гаврила Епанешников, исполнявший роль Ивана Павловича Яичницы, порекомендовал назначить отца Константина суфлером. Батя охотно согласился, благо попадья неумеренно вертела накрахмаленной юбкой вокруг Алеши. Илюшка играл слугу.

Смеху и веселья на репетициях было столько, что в школу стали вечерами приходить не только молодежь, но и взрослые казаки. Осмелев, они начали давать артистам свои советы. Доставалось и попу.

— Да что же это, едрена корень, за пастырь? Кто к нему говеть-то пойдет?

— Отговелись…

— Говорят, попа тоже в комсомолы запишут…

В следующий раз, чтобы избавиться от посторонних, пришлось закрывать на крючок дверь и завешивать окна.

Особенно смешно было, когда на сцене появлялся Гаврила Епанешников — Яичница: низкорослый, круглолицый казак с окладистой рыжеватой бородкой — весельчак, балагур, обладавший природным юмором. Когда он начинал перечислять по росписи приданое, считать флигеля, дрожки и парные с резьбой сани, зал дрожал от хохота. Все знали его ужимки. Гаврила старался своей игрой высмеять скопидомный характер многих, всем известных в станице казаков.

Успех спектакля был такой, что пришлось показывать его несколько раз. В школу набивалось столько народа, что во время представления в зале гасли керосиновые лампы — не хватало воздуха.

Светлое, необычное входило в жизнь Илюшки, как теплота весеннего солнца. Вечерами в школе была совсем иная жизнь, а дома… Если бы не мать, наверное, и домой бы не вернулся совсем… Отец смотрел на его «комедиантские» дела косо, ворчал по утрам, но пресечь увлечение сына не решался, побаивался Ефима Павловича, который был в восторге от постановки.

Однажды после репетиции Ефим Павлович задержал кружковцев и поблагодарил за спектакль.

— Гоголь — это, конечно, смешно и весело. Хорошо! Но ведь свершилась великая революция. Именно ее вы и должны прославлять. Поставьте революционную пьесу, разучите революционные песни, стихи. А батюшку, Алеша, пожалуй, лучше отстранить. Думаю, что вы и без него справитесь. Да и не по пути нам с попами…

Зимние вечера длинные, керосину в школе много. Как секретарь, теперь уже волисполкома, Алеша распорядился, чтобы привезли целую бочку. Можно и беседу прослушать, о боге поспорить, прочитать вслух новую пьесу. Каждое воскресенье показывали новый спектакль. Заправлял всем по-прежнему неутомимый большевик Алеша — единственный в станице большевик — и трое комсомольцев. Ячейка была создана как-то внезапно. Тогда наезжало в станицу немало всяких представителей. По привычке всех их звали комиссарами. Однажды вечером на одну из репетиций пришел Ефим Павлович, привел с собою молодого парня в очках и объявил, что прибыл агитатор. Парень провел беседу о Коммунистическом союзе молодежи.

После выступления агитатора был составлен список вступающих в РКСМ.

— Иван Серебряков, бери ручку и пиши, — сказал Алексей Николаевич.

Иван послушно сел за учительский стол, открыл тетрадку, куда он записывал все сыгранные роли, обмакнул в непроливашку перо.

— Пиши, — диктовал Алеша торжественно. — Пиши, Ваня: