Пробуждение

В этот же вечер Марийка узнала о «похищении» Петринского. Сначала обрадовалась, что избавилась от него, но, вернувшись домой и оставшись совсем одна, расплакалась — знать, недаром в детстве у нее было прозвище «рева». Села на стул у открытого окна и долго плакала, убеждая себя, что плачет совсем не о Петринском и не о Балтове (кто они ей!), а о бабушке, о покойной бабушке Марии, которая уже никогда, никогда не выйдет во двор, под яблоню… Вспомнила свою мать, отца, хотя и знала их только по фотографиям… Пролила несколько слезинок и о дедушке, участнике Сентябрьского восстания… И заснула. А уснув, снова увидела во сне Петринского. Он спрашивал, придет ли она к нему в заброшенный дом выстирать рубашку. Марийка ответила, что пусть стирает жена — ведь она для этого приехала аж из Софии?.. Потом увидела, как Евдокия входит в комнату, где стоит деревянное корыто, чтобы постирать рубашку… Потом увидела и появившуюся в окне луну, светившую прямо напротив, освещая корыто, от которого поднимался густой пар, и казалось, только и ждала, пока откроют окно, чтобы заглянуть в комнату. Но Марийка окна не открыла. Наоборот, встала, задернула занавеску, чтобы не видеть луны, и снова легла. Долго не могла заснуть, потому что луна все висела за окном и молчаливо дожидалась, когда отдернутся занавески. Наконец Марийка снова заснула, и ей приснился Балтов. Он стоял под луной. Ждал, когда Марийка придет измерить ему давление. Она попыталась было сказать, что не станет ему мерить давление, но слова застряли в горле, и она не могла произнести ни звука. Снова проснулась. Так она провела всю ночь: просыпалась и впадала в полудрему, и только под утро ей удалось по-настоящему заснуть. Встала в одиннадцатом часу, хорошо что это было воскресенье и не надо было спешить в амбулаторию. Умылась, оделась и тут вспомнила о дедушке Стефане, которого уже давно не видела. Что-то он делает, один-одинешенек? Может, нужно чем помочь? Жив ли он?

Старик сидел во дворе под виноградной лозой и перебирал рис, сбрасывая рисинки в стоящую на столе деревянную миску.

— Что ты делаешь, дедушка? — воскликнула Марийка, увидев его склонившимся над столом, в маленьких очках в металлической оправе. Одутловатыми пальцами он старательно отделял чистые зернышки.

— Сама видишь, что, — усмехнулся старик. — Захотелось рисового супчику, вот и решил очистить от камешков… А у тебя как дела?.. Да ты садись, садись!

— Ах, дедушка, дедушка, — продолжала выговаривать ему Марийка, — почему ты меня-то не позвал помочь?

Она села рядом, придвинула поднос к себе и принялась сноровисто перебирать рис. Старик удивленно смотрел на нее из-под очков. Не мог нарадоваться ее ловкости.

— Давно я тебя не видел… Куда ты запропастилась?

— Работаю, дедушка… Много работы!

— Да, работа никогда не кончается, Марийка… Как и учение… Только жизнь кончается…

— Это относится ко всем нам…

— Конечно, конечно… ко всем… — кивал он головой, глядя во двор, где квохтали и хлопали крыльями курицы и индюшки. — …Продам я их… всех до одной… Не могу больше за ними ухаживать, стар стал, ноги не держат… Если Митко не приедет, избавлюсь от них, не нужны они мне больше… Не могу!

— С сегодняшнего дня буду вести у тебя хозяйство! — оборвала его Марийка. — И запрещаю тебе эти разговоры!

— Что ты понимаешь в цыплятах да курах?

— Все понимаю… А ты мне не мешай!

— Я о другом попрошу… Оставь ты этих цыплят…

— О чем другом?

— Хочу поглядеть на село да на поля… Объехать все на машине… Попроси товарища Балтова дать тебе «Волгу» с шофером, пусть провезет нас по сельским пастбищам… Затужил я по лесам и лугам… Уж не знаю, сколько не видел… Можно?

— Отчего же нельзя?

— Скажи Балтову… Так и так, дескать, хочет дед прогуляться.

— Скажу, дедушка.

— Но и ты со мной поедешь на «Волге»… Хочу посмотреть, что и как: поля, леса, луга… Да и домов кругом понастроили, черепичные крыши за версту видать… Кто их строит? Откуда у людей такие деньги?

— Разбогатели, дедушка.

— С чего это разбогатели?

— Работают…

— Хорошо, если так… Попроси товарища Балтова…

— Хорошо, дедушка.

— Скажи ему, что хочу посмотреть и на это новое здание… На больницу, или как его там, не знаю… Большое здание, красивое.

Подумал и добавил:

— Если бы раньше такие больницы были, подольше бы пожила мою старуха… Правда ведь?

— Конечно, дедушка.

— Скажи товарищу Балтову, что хочу поглядеть и на новые оранжереи… и на хозяйство Близнецов… Говорят, много молока и брынзы дают… А когда-то, помню, были глупыми пацанами, несмышленышами… А сейчас хорошими чабанами стали… Кто бы мог подумать…

— И Балтов их хвалит, дедушка… Они у нас передовики.

— Да, с учебой у них были нелады, но с овцами дело спорится… Когда человек на своем месте, тогда и спорится. Ведь правда?.. Так скажи товарищу Балтову о «Волге».

— Не беспокойся, дедушка. — Марийка встала, помыла рис, высыпала в кастрюлю и поставила ее на огонь. — Всё сделаю, как ты хочешь… Балтов меня слушается… Очень!

— А с чего ему тебя не слушать?.. И ты его слушай…

Марийка накрыла на стол, постелила белую скатерть. Поставила две тарелки.

— Пообедаем вместе, дедушка. Согласен?