Пробуждение

Мой позвоночник взвыл, я бухнулась в воду и заработала ногами, устремляясь вниз, сквозь озерные слои, от серого к темно-серому, от прохладного к холодному. Я выгнулась вбок, и надо мной замаячил склон, серо-буро-розовый; я поплыла вдоль него, касаясь почвы пальцами, точно улитка, ползущая по осклизлой поверхности, почти ничего не видя. Когда мои легкие стало жечь, я изогнулась и всплыла, выпуская пузыри, подобно лягушке, в направлении лодки, висевшей между водой и воздухом, – связующее звено и спасательный плот. Волосы облепили лицо. Я накренила лодку и мешком перевалилась через борт; я ничего не увидела. Руки, болевшие с прошлого дня, ныли еще сильнее, все тело гудело – оно помнило движения, но отвыкло от них – это было все равно что учиться ходить после долгой болезни.

Я немного подождала, затем продвинула лодку чуть дальше и снова нырнула, напряженно вглядываясь, ожидая увидеть что угодно: отпечаток руки или животное, тело ящерицы с рогами, хвостом и вперед смотрящей головой, птицу или лодку с палочками-гребцами; или что-то маленькое и абстрактное – круг, луну; или длинную искаженную фигуру человека, похожую на детский угловатый рисунок. Воздух кончился, я всплыла на поверхность. Тоже ничего. Значит, это где-то дальше или глубже; я не сомневалась, что это где-то здесь, он бы не стал так методично отмечать и надписывать цифрами карту без причины, это было бы нелогично, а он всегда следовал собственным правилам, аксиомам.

Нырнув снова, я решила, что увидела это – какое-то пятно, тень, перед самым всплытием. Когда я лежала в лодке, тяжело дыша, у меня кружилась голова, и зрение туманилось, требовалось подождать хотя бы полчаса; но я ликовала, рисунок был там, я вот-вот могла найти его. Очертя голову я оттолкнулась и нырнула.

Бледно-зеленая тьма, все темнее и темнее, слой за слоем, глубже, чем прежде, морское дно; вода как будто уплотнилась, в ней мельтешили точки света, красные и синие, желтые и белые, и я поняла, что это рыбки, обитатели глубин, фосфоресцентные вспышки на плавниках, неоновые зубы. Впечатление было чудесное, я радовалась, что нырнула на такую глубину и смотрела на рыб, напоминавших узоры на сетчатке закрытых глаз, мои руки и ноги казались невесомыми, я плыла по течению, почти забыв, зачем я здесь.

И тут я увидела это, только это оказался не рисунок, причем даже не на скале, а подо мной. Оно поднималось ко мне с глубочайшего уровня, где не было ничего живого – темный овал с колыхавшимися конечностями. Очертания были размыты, но я увидела его глаза, они были открыты, в них было что-то, о чем я знала, что-то мертвое, смерть.

Я развернулась, страх вырвался у меня изо рта серебристыми пузырями, паника сжала мне горло, сдерживаемый крик душил меня. Высоко надо мной в солнечном ореоле была зеленая лодка – путеводная звезда, безопасность.

Но лодка была не одна, их было две – она разделилась надвое или у меня двоилось в глазах. Я выпростала руку из-под воды, ухватилась за планшир и вынырнула; из носа полилась вода, я жадно глотала воздух, живот и легкие сжимались, а волосы облепили меня точно водоросли, озеро несло ужас, оно источало смерть, и она коснулась меня.

В другой лодке был Джо.

– Он мне сказал, ты поплыла в эту сторону.

Должно быть, Джо почти доплыл до меня, когда я прыгнула, не заметив его. Я ничего не могла сказать, мои легкие горели, у меня едва хватило сил влезть в лодку.

– Какого черта ты тут делаешь? – спросил он.

Я лежала на дне лодки, закрыв глаза; мне хотелось, чтобы его тут не было. Оно снова возникло у меня в голове: сперва я подумала, что это был мой утонувший брат, с волосами, разметавшимися вокруг лица, такой образ преследовал меня с самого рождения; но это не мог быть он, ведь он в итоге выжил и был где-то далеко. И тогда я догадалась: мне привиделся вовсе не брат, а нечто, связанное с ним.

Я сообразила: это нечто свернулось внутри банки, уставившись на меня как заспиртованная кошка; у него были большие желеобразные глаза, плавники вместо рук и рыбьи жабры, я не могла выпустить его, оно уже умерло, захлебнулось воздухом. Оно ждало меня, когда я просыпалась, вися в воздухе, словно чаша, зловещий грааль, и я подумала: «Что бы это ни было, часть меня или другое существо, я убила его. Это был не ребенок, но мог бы быть, я не хотела его».

Вода вытекала из меня в лодку, я лежала в луже. Я была в бешенстве из-за них, я сшибла это со стола – моя жизнь на полу, стеклянное яйцо, разбившееся в кровь, ничего нельзя было поделать.