Пробуждение

Он бы мог выбить из нее дух, одним движением заставить корчиться в муках на полу, но шок от того, что она способна на подобную ярость, и нежелание поднимать на нее руку, заставили его стоять, как вкопанного.

— Успокойся! — закричал он, но она, казалось, разозлилась еще больше.

— Да успокойся же ты!!! — взревел он и перехватил обе ее руки.

Боль от силы его хвата не привела ее в чувства, и она бросилась колотить его ногами.

Ловко скрестив ее руки перед собой, он слегка оттолкнул извивающуюся Калин от себя.

— Ненавижу!!! — прокричала она и с сомкнутыми кулаками полетела на него снова. Гийон инстинктивно увернулся от ее удара, и Кайлин по инерции налетела прямо на зеркало, висящее возле них на стене. Удар лбом о зеркальную поверхность отозвался треском бьющегося стекла, и россыпь осколков посыпалась вниз, задев руки ничего не соображающей девушки.

— Кайлин!!! — взревел Гийон и кинулся к ней.

Две хрупкие бледные ручки были исполосованы мелкими порезами, из которых темно-красными струйками сочилась кровь, проливаясь на ее одежду и белый мраморный пол. Гийон хотел зажать раны, чтобы остановить кровотечение, но она завопила, словно жертва дикого хищника, и попыталась отползти от него.

— Кайлин, я не хотел!

— Нет, — словно в неком безумии заголосила она. — Не подходи ко мне! Нет!!!

— Я не хотел!!! — крикнул он, пытаясь приблизиться к ней, но она словно раненный зверек отползала от него все дальше.

В этот момент в помещение туалета влетели Маркус, Сианна и Рихтор.

— Что ты сделал?! — завопил Маркус, кидаясь к Кайлин.

— Это не я!

— Нет, отойди! Не приближайся! — продолжала в истерике кричать Кайлин, уворачиваясь теперь уже от рук Маркуса.

На мгновение все замерли на своих местах.

— Что происходит, Кайлин? — как можно более спокойным голосом спросил Гийон.

Кайлин едва ли смогла подняться на ноги. Упершись в белоснежную раковину, она включила воду и начала мыть израненные руки. Сквозь слезы боли и унижения, страха и беспомощности, едва ли понимая, что на самом деле произошло, она шептала, словно заговор:

— Не приближайтесь. Пожалуйста. Не надо.

— Кайлин, ты боишься нас?

— Я инфицирована! — вдруг прокричала она в ответ, словно мать непослушному ребенку. — Я инфицирована Вереллеем!

— Болезнь Вереллея? — переспросил Гийон.

— Да, — простонала она.

Все продолжали стоять, широко открытыми глазами всматриваясь в женщину, которая смывала со своих ладоней источник возможного инфицирования неизлечимой болезнью. В ее понимании неизлечимой. В ее мире смертельной. В ее представлении опасной для них всех.

— Кайлин, — позвал ее Гийон.

Она не ответила, продолжая смотреть на свои руки под струей проточной воды.

— Я только посмотрю, что с твоими руками, хорошо? — произнес он и начал медленно, шаг за шагом приближаться к ней.

Кайлин, казалось, совершенно погрузилась в себя. Она поняла, что все это время, словно канатоходец, шаг за шагом она пробиралась куда-то вперед, совершенно не представляя зачем это делает и куда идет. В какой же момент она упала? Когда именно, балансируя на грани между прошлым и будущим, она все же сорвалась и оказалась здесь?

Это он толкнул ее. Это он изо дня в день подталкивал ее, и вот к чему это привело. Он ненавидит ее. Он уничтожит ее, раздавит. И она позволит ему это. Ведь он сильнее, ведь в мыслях своих она уже зависима от него. Насколько же нужно быть ничтожной, чтобы тянуться к человеку, который тебя так сильно презирает? Соленые капли оросили ее глаза и упали вниз.

Гийон очень тихо подошел к ней сзади. Его состояние трудно было сейчас описать. Будто пелена спала с его глаз, и теперь он отчетливо представил себе картину, в которой Кайлин была заперта в рамках собственной болезни, не имея право на жизнь и свободу. Она не совершала самоубийства в прошлом, она умерла потому, что в ее времени лекарства от болезни Вереллея еще не создали.

И сейчас ее немые слезы не вызывали в нем ни презрения, ни жалости, как всегда это было раньше, только чистую, реальную физическую боль, с которой он не был в состоянии справиться. Что он должен сделать, чтобы прекратить эту пытку? Что должен был сделать для нее, чтобы она забрала эту боль из его груди? Он хотел прикоснуться к ней. О Боже, он хотел обнять ее и прижать к себе! Это желание превратилось в потребность, лекарство, которое могло бы спасти его от собственной физической боли.

Он обнял ее, потянулся и сомкнул свои ладони на ее раненных руках. Она не вздрогнула и не отстранилась от него. Словно ее тело само позволило ему приблизиться к ней настолько близко.

Красная жидкость, смешиваясь с водой, окрасила его смуглую и стальную руки в бледно-розовый цвет. Кайлин посмотрела на их сплетенные ладони и каждой клеточкой своего тела ощутила близость этого мужчины рядом с собой.

— Все хорошо, — прошептал на ухо нежный мужской голос.

Кому он принадлежал? Что за человек стоял за ее спиной и сжимал ее руки в своих? Что за мужчина говорил с ней так тихо, что по телу пробежала дрожь? Тот ли, что причинил ей боль несколько минут назад? Или другой, которого она еще не знала?