Пробуждение

– Мы непременно выберемся. Вот у вас какие планы на отпуск? Осенью проведем парад победы и в Австрию. В Альпах отличная погода в октябре, но разве там бывает плохая погода? Не унывайте, все наладится, – он ничего мне не отвечал, но этому я тоже был рад. Его голос в голове точно следовало бы расценивать как окончательно сумасшествие.

– Каково вам было в окопах западного фронта? Я вот, видите, на восточном направлении воюю. Но у вас-то определенно тяжелее было. У нас тут все гладко идет, вошли как нож в масло. Мне впервые захотелось улыбнуться, отличная оказалась находка для поднятия настроения.

– А что фройляйн Ева? Изводит, поди, вопросами, когда же замуж позовете? Ох уж эти женщины, одно и тоже на уме.

Шаг за шагом я продвигался вперед по скользким веткам деревьев. Наконец после блужданий нащупал твердую почву. Прошел около ста метров, и болото окончательно отступило. Мне захотелось улечься на зелсмлю, немного отдохнуть, но повсюду плотно росли деревья.Пришлось пройти вперед еще около получаса, пока передо мной не открылась поляна. Посреди нее стояло высокое темно синее дерево, больше напоминавшее телеграфный столб, на котором не было ни листвы, ни веток. Оно напоминало устремленно в небо толстое копье, вокруг которого не смели расти кустарники или другие деревья. Скорее всего, я бы мог его обхватить руками, но с большим трудом. Мне здесь очень не нравилось, но сил искать менее странное место у меня не было. Я сгреб листву, из которой соорудил себе перину, и лег на спину. На небе появилась луна, хотя по-прежнему со своими правами не желало расставаться солнце. Луна же светила огромным прожектором, словно кто-то специально направил его на эту поляну. Я погрузился в забытье, но ненадолго.

Неожиданно древо задрожало, начало обрастать чешуей, встрепенулось, превратилось в огромную пружину и подпрыгнуло. Обвило солнце кольцами и впилось в него своими клыками. Желтый солнечный свет растаял, и наступила темная ночь, я наблюдал, как эта огромная змея с наслаждением ползет обратно на поляну по узкой дорожке из света, которую для нее приготовила луна. Не успел я уложить увиденное в голове, как понял, что столб вновь стоит посреди поляны.

Я убеждал себя, что мозг не может еще окончательно все усвоить. Он пережил падение с неба на землю, болотные скитания, атаку насекомых на тело и просто начал придумывать иллюзии, где пытается укрыться от действительности. Оставаться на поляне мне совсем не хотелось, волоча ноги я побрел на поиски более укромного места. Как вообще можно распознать собственное сумасшествие, с большим трудом люди могут признать, что они алкоголики, но никто не скажет всерьез, что он сумасшедший. Мозг будет упорно твердить тебе, что он здоров, даже если ты начал питаться собственными фекалиями на завтрак. Пять минут назад я мог потрогать столб, который взлетел в ночное небо в виде змеи. Уж что тут от себя скрывать я почти уверен, что женщина в белом, которая собирала ягоды, обернулась в белую птицу и скрылась от меня в небе. Может я все-таки сошел с ума?

Я где-то читал, что слуховые и визуальные галлюцинации как-то связаны с шизофренией, после стресса у меня были все основания нарушить работу головы. Неизвестно только, что скажут наши врачи, когда я вернусь домой. Найдется какой-нибудь умник и признает меня сумасшедшим с генетической предрасположенностью. Хорошо, если разберутся в больнице, но ведь могут в целях оптимизации бюджета на медицину применить «программу Т-4». Если быть до конца откровенным книгу «Разрешение на уничтожение жизни, недостойной жизни» в юности я и сам с большим интересом листал. Может быть из-за охватившего страну голода, а может из особой сладости чувства превосходства на другими, пусть даже больными людьми, идеи Гохе мне казались вполне разумными.

Наконец, я рухнул на густой кустарник, пролез под его корни, попытался укрыться его листвой как одеялом и уснул. Но сон мой был беспокойный, мне лишь на мгновение удалось провалиться в дремоту. Очнулся я от начавшегося утреннего дождя. Все тело гудело, и голова разрывалась от боли. Я пытался упокоить себя, дать возможность мозгу отдохнуть, погрузиться в сон хотя бы на несколько минут. Глаза ломило с обратной стороны, хотелось просунуть туда палец, попытаться упокоить тяжелую боль, постоянно текли слезы, которые растворялись под дождём. Меня начало тошнить, я несколько раз пытался освободиться от этого чувства, но организм упорно не выпускал ком, застрявший в груди. От попыток проблеваться только еще больше разыгралась головная боль. Все тело горело и тряслось от холода. Я догадался, что у меня сильная температура, но сбить ее было нечем.

В таком состоянии я промучился до рассвета, солнце начало прогревать воздух, но трава все еще была промокшей. Пробираясь среди кустарников и деревьев, капли ночного дождя обрушивались на меня как утренний душ. Идти вперед не было никаких сил, мне приходилось петлять еще больше, обходить почти каждое препятствие: плотно растущий кустарник, сплетенные ветки деревьев.