Пробуждение

– Пойду-ка я, пожалуй, вдоль этого забора. Вы спросите у меня, почему ты Кристиан так решил? а я отвечу – неизвестно сколько земли было у этого фермера, может ему тут пол леса принадлежало, а по соседству еще такой же фермер живет, у которого банк не такой свирепый был или дети поумнее.

Через каждые пять или семь метров можно было увидеть уходящие в лесную чащу столбы, вдоль которых я продолжил свой путь. Шел и гадал, каких животных разводил бывший хозяин этих мест.

– Я бы, мой фюрер, непременно занялся бы лошадьми. Благородные, прекрасные и умные животные. К тому же, можно их на скачки выставлять, а там всегда бешенные деньги водятся. Интересно, а есть в Советах скачки, а если выиграть и стать миллионером, можно потом коммунистом оставаться?

Разрывая сплетенную высокую траву перед собой шаркающими ногами, я обнаружил голову коровы. Не череп или какие-то вросшие в землю останки, а свежую, даже мухи еще не успели найти это сокровище. Голова лежала в траве и привлекала запахом крови хищных животных со всей округи.

– Вот, мой фюрер, и выяснили мы, чем тут местный землевладелец занимался.

Свежую, еще истекающей кровью, голову, явно не отрубили, а отгрызли! Шея ее была вся изодрана от усилий открутить, оторвать голову от туловища. Я присел, рассмотрел ее и понял, что листва скрывала от меня тушу этой коровы, которую с этой точки уже можно было увидеть. Но привлекала меня теперь не она, а тот, кто склонился над ней и, кажется, погрузился по пояс в ее брюхо, как будто отыскивая там что-то важное. Раздавался хруст, чавканье и тонкие постанывания от явного удовольствия, которое получал обладатель этой туши. Я замер, сил убегать у меня уже не было. Вообще-то, даже будучи в самой лучшей форме, вряд ли человек способен убежать от медведя, или кто там сейчас заканчивает свой завтрак? Немного успокоившись, я увидел торчавшие из туши коровы человеческие ноги, которые то тряслись, то упирались, помогая добраться до нужного куска. Мне бы уже нужно привыкнуть чудесам, которые предлагает мне мой мозг. Но сердце забилось в неистовом темпе, голова закружилась и захотелось рухнуть в забытье.

– Как думаете дорогой фюрер? Если спугнуть, превратится наш новый знакомый в птицу, или тут другое животное ждать нужно, – в очередной раз я обратился к своему влиятельному приятелю в тяжелую минуту своей жизни.

Странно, но разговор с высшим руководством немецкого командования вновь успокоил меня. Довольно долго вообще ничего не происходило, точнее сказать первоначальная картина не менялась. Зверь или кто-то еще продолжал разбираться со своей жертвой и не я, не природа не собирались ему мешать. Раскинувшиеся над ним высокие стройные березы одобрительно покачивались из стороны в сторону, наблюдали за функционированием пищевой цепи на практике. Я решил попятится назад и облокотился на древесный столб от забора, который тут же рухнул под моим слабым напором. Странный человек поднял голову. Да, все-таки это был человек. Им оказался довольно тощий старик, с длинной седой бородой и взлохмаченными волосами. Он вымазался в крови и пережевывал мясо быстрыми и частыми движениями челюстью. Затем проглотил кусок и вальяжно зевнул, разминая нижнюю челюсть. Даже из далека мне было видно, что рот его, как у хищной рыбы был забит множеством острых зубов. Но никакой реакции от него не последовало, он продолжил есть. Похоже, он не слишком восприимчив к опасности во время приема пищи или вообще никого в этом лесу не боится.

– Ну что дорогой фюрер, пожалуй, не будем отвлекать местное население от завтрака.

Я уселся поудобнее и уже начал дремать, гладя на умиротворяющую картину из жизни живой природы. Мой сон отогнал звук выстрела, прозвучавший настолько близко, что у меня заложило уши. Старик поднял голову от своей коровы и бросился бежать, используя все четыре конечности.

Я привстал, попятился назад и понял почему выстрел был таким оглушительным. В пяти метрах от меня стоял мальчик с ружьем и целился в меня. Последнее, что я услышал – это второй выстрел.

***

Ранение не было для меня смертельным, я очнулся в бревенчатом доме, похоже, что это место служило госпиталем. Пахло лекарствами и уже непривычной чистотой, неожиданно, но оказывается и у нее есть запах. Больницы на войне особое, почти религиозное место. Кто-то находит здесь тихий приют и возможность насладиться заботливыми голосами медсестер или подивиться непонятными почти ветхозаветными терминами, которыми так обильно снабжена речь врача, когда они встречаются со своей паствой из пациентов. Другие находят здесь жалостливых медсестричек, которые готовы пригреть молодого солдатика в своих жарких объятьях или врачей, которые не против продать спирт. Больница – место мистическое, здесь каждый находит свое успокоение по нраву.