Пробужденный любовник

О взглянул на цифровые часы на другом конце комнаты. Хотя он и чувствовал себя как раненное животное, пришло время действовать. Он взял мобильный мистера Икс, набрал номер и приложил его к уху.

— Да, сэнсэй? — В трубке раздался голос Ю.

— Произошли перемены в руководстве. Хочу, чтобы ты был моей правой рукой.

Тишина. Потом:

— Матерь Божья. Что стряслось с мистером Икс?

— Он жует свое розовенькое бельишко. Так ты в игре?

— Э-э-э, да. Кончено. Я с тобой.

— С этого момента ты отвечаешь за все проверки. Для личных встреч причин нет. E-mail’ов достаточно. Отряды останутся как есть. Альфы в парах. Беты по четверо. И сделай объявление по поводу мистера Икс. А потом тащи свою задницу сюда, в хижину.

О повесил трубку. Ему было наплевать на Общество. Еще меньше его заботила война с вампирами. У него было лишь две цели: вернуть свою женщину живой или мертвой; убить брата со шрамом, забравшего ее.

Встав, он мельком взглянул на свое тело — на неподвижное свидетельство сексуального бессилия. Ужасная мысль родилась в голове.

Вампиры, в отличие от лессеров, импотентами не были.

Он представил себе свою прекрасную, непорочную жену… увидел ее обнаженной, с волосами распущенными по бледным плечам, увидел, как свет облегает изящные формы ее тела. Роскошная. Идеальная, идеальная, идеальная. Очень женственная.

Созданная для поклонения. Но не для секса. Мадонна.

Но любой, у кого есть член, захочет обладать ею. Вампир, человек, лессер. Кто угодно.

Ярость пронзила его, и вдруг он понял, что надеется, что она мертва. Потому что, если этот уродливый ублюдок попытается заняться с ней сексом… черт, О кастрирует брата вилкой прежде, чем убить.

И, да поможет Бог ей, если она будет наслаждаться этим.

Глава 16

Когда Фьюри проснулся, было уже почти четыре часа дня. Спал он паршиво, потому что был все еще зол на Зейдиста, а адреналин продолжал выбрасываться в кровь. Что не особо способствовало спокойному сну.

Он потянулся за косяком и поджог его. Затягивая красный дымок в легкие и удерживая его там, он старался не представлять себе, как входит в комнату Зейдиста и будит того ударом в челюсть. Но фантазия была очень привлекательной.

Черт, он просто не мог поверить, что Зед попытался вот так взять Бэллу. Ему были ненавистны подобные извращение близнеца. Впрочем, себя он тоже ненавидел… за то, что произошедшее так глупо удивило его. Все это время он полагал, что какая-то часть брата пережила рабство вместе с ним… что была в нем маленькая частичка души. Но после вчерашнего? Не осталось никаких сомнений в жестокой натуре Зейдиста. Никаких.

Проклятье, настоящим адом стала мысль о том, что именно он подвел Бэллу. Ему не стоило оставлять ее в спальне Зеда. Он не мог смириться с тем, что пожертвовал ее безопасностью ради собственного желания верить в брата.

Бэлла…

Он вспомнил, как она позволила ему обнимать ее. В тот момент он почувствовал себя сильным, способным защитить ее от целой армии лессеров. За то короткое время, она превратила его в настоящего мужчину — в котором нуждались, который служит какой-то высшей цели.

Это стало настоящим откровением — быть кем-то, кроме глупого надсмотрщика за жестоким безумцем с суицидальными наклонностями.

Он отчаянно хотел остаться на эту ночь рядом с ней, но ушел, зная, что поступает правильно. Она была измучена, и плюс к этому — несмотря на клятву безбрачия — он не доверял сам себе. Он хотел защитить ее собственным телом. Он хотел поклоняться ей, хотел, чтобы она стала для него реальной: каждой тонкой косточкой, каждым сантиметром нежной кожи.

Но он не имел права так думать.

Фьюри глубоко затянулся, дыхание вошло в горло с шипением. Удерживая дым внутри, он почувствовал, как напряжение покидает плечи. Когда спокойствие объяло его, он взглянул на свою заначку. Она подходила к концу, и, как бы он не ненавидел посещения Преподобного, ему нужно было пополнить запас.

Да, учитывая его чувства к Зеду, ему потребуется немало. Красный дымок служил лишь легким мускульным релаксантом, ничего общего с марихуаной или какой-то иной опасной дрянью. Но его уравновешенность полностью зависела от этих косяков: он полагался на них так же, как некоторые — на спиртное. Если бы ему не нужно было ходить к Преподобному, он бы сказал, что это было совершенно безобидным времяпрепровождением.

Совершенно безобидная и единственная отдушина.

Докурив самокрутку, он потушил ее в пепельнице и поднялся с кровати. Надев протез, он прошел в ванну, чтобы вымыться и побриться; потом натянул брюки и одну из своих шелковых рубашек. Он сунул свою настоящую ногу, а затем и ту, что не мог чувствовать, в пару туфель Коул Хаан[43].

Посмотрелся в зеркало. Немного пригладил волосы. Глубоко вздохнул.

Он подошел к спальне, расположенной по соседству с его комнатой, и осторожно постучал. Ответа не последовало, он снова постучал, а потом открыл дверь. Одеяла были разбросаны, но кровать была пуста — ее в спальне не было.