Прочь из города

Но в тот ещё первый, домашний праздник Ольге были все очень рады. Она быстро нашла общий язык с Оксаной и особенно с Наташей. Семейное торжество сделало их ближе. Разница почти в двадцать лет позволяла Кирсанову по-отечески относиться к Ольге, а ей, в свою очередь, принимать эту заботу как должное, нисколько не опасаясь какого-либо подвоха с его стороны.

Вот почему Ольга, оказавшись в экстремальной для себя ситуации, одна в пустой холодной квартире с умершими родителями, не раздумывая, решилась на такое отчаянное путешествие: с Сокола на Юго-Западную, где жили Кирсановы. Решилась и ни разу об этом не пожалела.

Чудесное появление Ольги в их доме, её слабость, беспомощность и бесчувствие, необходимость проявления заботы и участия в её судьбе вывели Кирсанова из того состояния апатии и безразличия, в которое он вверг себя сам после смерти любимой жены, растопили его, казалось, навсегда замёрзшее сердце.

Ещё одно слабое существо, — но теперь уже, в отличие от Наташи, — всё понимающее и принимающее, и также нуждающееся в его защите, пересилило в Кирсанове желание поскорее покинуть этот мир и воссоединиться с Оксаной; стало тем камушком на его весах, который всё окончательно перевесил. Кирсанов очнулся, прозрел, словно только и ждал этого.

И вот уже в его сознании рождается план: бежать прочь из этого проклятого города на дачу, где можно согреться и найти съестное, а значит, снова вернуться к жизни и обрести в ней цель. Ровно та же самая мысль, что чуть ранее пришла в голову его другу Ропотову, ровно то, о чём Кирсанов даже не помышлял всего несколько дней назад, пока прикованной к постели была его Оксана. Пока ещё теплилась надежда спасти её здесь, в Москве.

Недолго думая и без лишних хлопот, они выехали. Старина «Мустанг» не подвёл, сдюжил. До самой дачи они ехали практически без остановок: ну, если не считать два блокпоста при въезде на Ленинский проспект и перед самой Кольцевой. Симферополька была свободна. Редкие машины следовали тем же курсом: прочь из пахнущей смертью Москвы. В обратную же сторону кроме двух колонн военной техники, пожалуй, больше никто и не спешил. Скорость по шоссе была низкой: разогнаться не давал снег, который никто не убирал, а потока машин было явно недостаточно, чтобы его раскатать и разбросать по сторонам.

Первые три дня, что они обживали зимнюю дачу, Кирсанов беспрестанно топил печь. Продукты в погребе: картофель, морковь и свёкла — то, что в избытке уродилось на участке летом, и что не было уже никакой возможности перевезти в Москву, находились в удовлетворительном состоянии, почти без гнили. Великолепными были мочёные яблоки; как свежесваренное — варенье в банках, числом более десятка. Таким образом, проблема с едой решилась сама собой.

Горячая вода перестала казаться драгоценной: чистейшего снега вокруг было море. Наличие в печи удачно предусмотренного проёма под чугунную плиту сделало процесс кипячения воды только лишь вопросом времени. Уже на второй день дачной жизни Кирсанов устроил своим девочкам баню. Они мылись здесь же, в комнате с печкой, стоя ногами каждая в своём тазу и поочередно зачерпывая ковшиком воду из больших вёдер, доверху наполненных согретой, а затем разбавленной воды.

Слыша за дверью задорный девичий смех, Кирсанов даже подумал, что к его дочери снова возвращается разум. По крайней мере, нужно выждать время, чтобы убедиться в этом наверняка. И как же здорово, что с ними сейчас Ольга! Даст Бог, и она вытянет за собой Наташу. Дай-то Бог!

На четвёртый день идиллия кончилась. К ним пришли. Вечером, когда они уже стали ложиться. Видно, те, кто пришёл, увидели свет в их окнах, почуяли печной дым, увидели следы и расчищенную от снега машину недалеко от дома.

Кирсанов не хотел открывать: думал, дверь убережёт. Но куда там! Их было много, а он — один.

Кто это был? Кирсанов не сразу разобрал: сначала думал, пришли поживиться. Отнять у него его девочек, забрать машину и еду. А может, даже выгнать их на улицу, обрекая тем самым на быструю, но лютую смерть. Но оказалось, что они пришли только за ним одним.

Это были повстанцы: по крайней мере, так они себя называли. Четверо взрослых мужчин и один подросток. Они искали тех, кто мог провести их к секретной ветке метро на территории военной части Алачково, что располагалась среди леса, в пяти километрах от дачного кооператива. Здесь когда-то давали участки бывшим военным и прочим разномастным силовикам-отставникам. Многие из них знали о существовании метро, кто-то даже его обслуживал раньше. Очевидно, это знали и «повстанцы», точнее, разведотряд, вломившийся в дом к Кирсанову. Им нужен был проводник. Тот, кто отведёт их туда, расскажет, как проникнуть внутрь, как обезоружить охрану, если она вообще там была, как запустить состав и направить его в самое сердце Москвы: туда, где не ждёт их тот, кто утверждает, что его невозможно убить, кто думает, что будет жить и править вечно, — Президент.