Прочитаны впервые

Вот уже более тридцати лет, как она занимается этой историей. Нет Зоркого, вступившего в ряды московского ополчения в первые дни войны и погибшего в боях с фашистами. Но есть целая школа советских марксоведов, воскресивших день за днем (конечно, еще с некоторыми пробелами и пропусками) деятельность первого великого объединения рабочего класса и титаническую работу, которую вели в Международном Товариществе Рабочих Маркс и Энгельс.

Какое это имеет значение сейчас, спустя сто с лишним лет после организации Интернационала, в эпоху, столь отличную от той, когда в Женеве, Лозанне, Брюсселе, Базеле – в тихих городах Европы, еще не ощутившей приближавшееся дыхание пролетарской революции, собирались конгрессы Товарищества?

В отличие от философов и экономистов, осмысливающих теоретическое наследие основоположников научного коммунизма, Ирина Алексеевна посвятила себя главным образом изучению организаторской и пропагандистской деятельности Маркса и Энгельса. Дела гениев человечества по международной координации усилий пролетариата, по созданию политических партий рабочего класса, их непревзойденное умение диалектически анализировать каждый зигзаг исторического процесса и наилучшим образом использовать ситуацию для достижения целей Интернационала и поныне имеют великое значение – принципиальное и практическое. И советские ученые многое сделали, чтобы историческая наука об Интернационале базировалась на строго выверенных фактах.

Концепций о тактике Маркса и Энгельса в Интернационале еще сравнительно недавно существовало множество. Концепции эти порой страдали и предвзятостью, и недостоверностью. Подлинность факта, к которой так строг был Маркс, сотни страниц перечитывавший, десятки запросов рассылавший, чтобы установить полную достоверность тех фактов, которые он обобщал в своей теории, ценилась не всеми. Была бы концепция, а если в ее рамки не укладываются некоторые факты, тем хуже для фактов, проповедовали иные.

Нужна была глубокая партийная вера в необходимость своей работы, нужен был иммунитет к насмешкам и демагогическим речам, в которых подлинные историки именовались «архивариусами», «ловцами фактов», а то и запросто «бездельниками». Игнорируя нападки невежд, Ирина Алексеевна добывала, копила фактический материал для будущей истории Интернационала.

Часы и годы, проведенные над расшифровкой сохранившихся протоколов Генерального совета Интернационала, переписки его деятелей; часы и годы за чтением рабочей и буржуазной прессы тех лет – чтобы знать почти все, что знали современники Маркса, чтобы его действительность стала твоей действительностью, чтобы упомянутые в Протоколах и переписке имена революционно настроенных немецких механиков и ткачей, английских маляров и плотников, французских граверов и декораторов, швейцарских часовщиков и портных, русских разночинцев – корреспондентов Маркса звучали как имена хорошо знакомых и дорогих тебе людей, зачинавших вместе с Марксом и Энгельсом новую эру истории. Счастливейшие минуты находок, когда вдруг в пожелтевшем комплекте газеты «Northeren Star» 1845 года обнаружишь заметку о никому из историков не известном выступлении Энгельса на собрании интернационалистов в Лондоне. Или когда тебя озарит: да ведь этот «Некролог» о революционере Роберте Шо, напечатанный 16 января 1870 года в брюссельской газете «Интернационал», мог написать только Маркс – его стиль и его характеристики событий!

Одного примечания ради – двух строчек петитом, – сколько книг надо перечитать, сколько годовых пыльных комплектов газет перелистать! Ее коллега по редактированию томов Сочинений Евгения Акимовна Степанова, прекрасный знаток литературного наследия основоположников марксизма, так описала историю поисков только для одного редакционного примечания.

У Маркса в работе «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» есть две стихотворные строки:

Здесь Родос

, здесь прыгай!Здесь роза, здесь танцуй!

Первая строка – это известное изречение, взятое из басни Эзопа «Хвастун»: «Здесь Родос, здесь прыгай» означает, что если уж обещал что-либо сделать, то делай это сейчас, здесь. «Здесь остров Родос, а ты хвастал, что здесь ты совершал огромные прыжки».

Но вот смысл второй строки был неясен.

В первом издании Сочинений Маркса и Энгельса ее не расшифровали. «При подготовке второго издания удалось разрешить и эту загадку, – пишет Степанова. – Оказалось, что это цитата из предисловия Гегеля к его работе „Философия права“». Дело в том, что «родос» означает по-гречески и название острова, и слово «роза». Перефраз понадобился Гегелю для того, чтобы в данном контексте употребить образное выражение «роза на кресте современности». «Почти через 20 лет, – восклицает Степанова, – после того, как Маркс занимался критикой гегелевской „Философии права“, он вспомнил этот перефраз Гегеля!»

И почти через 110 лет после того, как Маркс вспомнил этот перефраз, советские подготовители и редакторы 8-го тома второго издания Сочинений Маркса и Энгельса нашли его разгадку! – можем воскликнуть мы.