Прочитать и уничтожить (СИ)

Стандартное положение вещей для церемонии: сидящая на кровати служанка, пытающаяся хоть куда-то спрятать свой взгляд, свои руки и саму себя; отстраненно топчущийся у окна командор; Фазма, отстукивающая на своей изящной фляжке ей одной известный ритм длинными аристократичными пальцами. Впрочем, изрядно пригубленное содержимое, не оказывает должного эффекта. Фазма уходит, прикрыв дверь и шурша полами длинной юбки своего изумрудного платья.

Ветер раскачивает ветки дерева за высоким французским окном. Сквозь узкую щель в неплотно прикрытых шторах это движение кажется по-настоящему зловещим. Словно чья-то гигантская костлявая рука пытается проникнуть внутрь и стучится в стекло.

- Сегодня у твоего острого языка выходной? – первым не выдержал затянувшегося молчания мужчина. Рей сдалась и посмотрела в его сторону.

- А вам не терпится вступить в очередную перепалку? – откликнулась служанка.

- Вовсе нет.

Над крышей дома разнесся оглушительный грохот грома, и дождь забарабанил по черепице и оконным стеклам. Яркая вспышка молнии на мгновение осветила комнату и погасла, а вместе с ней и электрическое освещение. Рей не боялась грозы, но интуитивно вскочила на ноги, застигнутая врасплох внезапно начавшейся бурей.

- Есть бесчисленное количество причин, по которым мы с вами не можем сидеть здесь и вести милые беседы, - обреченно начала она, вглядываясь в мокрую темноту за окном, - вы должны сделать то, что должны. Это первое…

Продолжить она не смогла, потому что почувствовала прикосновение холодной кожи перчаток к своим губам, вынуждающее ее замолчать.

- Только если ты этого хочешь, - сказал командор.

- Я хочу, - на выдохе призналась девушка, осторожно отводя в сторону от своего лица его руку, - но…

Но Фазме все это чертовски не понравится, как и ее приятельницам в зеленых плащах. Рассказать об этом Рей не могла, потому что это была уже не ее тайна. Да даже будь ее, не имела бы права.

- Чего ты хочешь? – она едва различила слова, почти заглушенные шумом нарастающего с каждым мгновением ливня.

- Я хочу, чтобы вы сняли маску, - нашлась девушка. Если уж сегодняшний ненастный вечер оказался тем моментом, когда поезд, давно разгонявшийся на пути к обрыву, наконец-то слетит с рельс. Бурю можно было счесть судьбоносным предзнаменованием. Ведь слова, сказанные в бурю, не имеют силы в ясную погоду, верно?

- Закрой глаза.

И Рей послушно закрыла, хотя и понимала, что тем самым ввязывается в навязанную ей игру. Лишившись зрения, пусть и ненадолго, она получила возможность тщательнее сосредоточиться на других источниках информации из окружающего мира. Тактильных. В щели на оконной раме пробивался легкий сквозняк, который она не замечала прежде. Он заставлял прядки, выбившиеся из-под чепца легонько щекотать разгоряченную от волнения кожу. Обоняние вплеталось в эту симфонию темноты, поведав своей хозяйке о том, что если во всем доме пахло пылью, то в этой комнате до сих пор витал аромат духов Фазмы, таких же морозно-свежих, как и она сама. Вместе с ним запах того напитка, который она держала во фляжке, жженого сахара, тростника и корицы все еще волочился в пространстве, впрочем, все больше растворяясь с каждой минутой. И более ощутимый и близкий запах Командора. Кожа перчаток, жесткая до скрипа вступала в диалог с сандаловым деревом, последней чашкой выпитого кофе и порохом. Так пахнет огнестрельное оружие и Рей не хотелось даже задумываться о том, откуда ей известно.

Звуки. Дождь. Ветер. Капель таящих вчерашних сугробов. Скрип половых досок, перекрытий, гудение труб, легкий перезвон стекляшек в люстре – так звучал дом. Щелчки, следующие один за другим, пока Рей не досчитала до трех. Так звучала надежда.

- Обещай не открывать глаза, - прошептал командор. Судя по тому, как близко прозвучал его голос, он оказался совсем рядом. Голос! Человеческий голос, не искаженный маской. Такой незнакомый и знакомый одновременно. Мягкий, располагающий к себе, почти бархатный. Девушка почему-то подумала о том, что в том далеком мире, который существовал на месте Галаада когда-то, ее нынешний хозяин вполне мог быть психотерапевтом. По крайней мере, она убеждена, что у врачей, лечащих душу должен быть именно такой голос. Успокаивающий и завораживающий одновременно. Голос из-за которого перед его обладателем хочется обнажить душу. И не только душу.

- Это нечестно! – возмутилась Рей.

- Ты просила снять маску, - усмехнулся магистр Рен, - а не показать, что скрывается под ней.

Служанка бы еще поспорила, в жалких попытках добиться желаемого, если бы ее рот не оказался занят поцелуем. И сначала Рей хотела подвергнуть сомнению то, что это действие в Галааде не пользуется особой популярностью и не особо поощряется, прежде чем поцелуй не стал глубоким и жадным. Греховным. Даже половой акт во время церемонии вряд ли мог сравниться с ним по чувственности. Подумаешь, соединение тел во имя великого блага, полное холода и притворства.