Продайся мне

Назар подходит ко мне и снова больно хватает за плечи. Его лицо слишком злое, чужое, улыбка кажется ненормальной, словно у Джокера.

— Я ещё не всё сказал, — хочу освободиться, но на этот раз он крепко меня держит, даже слишком крепко. — Мне так надоел наш унылый секс, что в последний месяц я трахаюсь на стороне. И не с одной девушкой, а со многими, со всеми, с кем захочу. Сочувствую мужику, который купится на твоё милое личико. В постели ты амёба.

— Отпусти! — шиплю сквозь стиснутые зубы, но он держит.

Я отчаянно вырываюсь, в приступе страха и жгучей обиды начинаю кричать. Парень, куривший сигарету, приходит мне на помощь.

— Эй, мужик, девушка просит её отпустить, — требовательно произносит незнакомец.

Назар гневно играет челюстью, но в конце концов ослабляет хватку, видимо, понимая, что выставляет себя не в лучшем свете. Мы не одни, рядом люди, и в любой момент здесь могут оказаться его родители или охранник ресторана.

— Спасибо вам огромное, — благодарю паренька, а затем обращаюсь к Назару: — И тебе спасибо, что сказал правду. Теперь мне стало намного легче. Прощай.

Я отталкиваюсь ногами от земли и бегу по ночному городу. В глазах рябит, слёзы обжигают лицо, дыхание спирает от слишком быстрого темпа, но я не торможу, продолжаю лететь вперёд, в новую жизнь. Мне больно после разговора с Назаром, обидно, что я напрасно ему доверяла, что считала его идеальным, когда на самом деле он искал себе покорную красивую куклу, да ещё и трахал на стороне других девушек.

Разочарование, досада, уязвлённое самолюбие, горечь и стыд терзают моё измученное сердце, которое так сильно бьётся о грудную клетку, что я ощущаю тупую покалывающую боль в левой руке и солнечном сплетении.

Останавливаюсь, когда ноги начинают заплетаться. Падаю на деревянную лавочку, пытаюсь отдышаться. Пот течёт по спине, в висках стучат молоточки. Я осматриваюсь: тусклый свет фонаря вдали, много-много деревьев, пустая дорога. Кажется, я в парке. Совершенно одна. У меня больше нет мужчины, нет никого, с кем бы я мечтала связать свою жизнь. Я абсолютно свободна и предоставлена самой себе.

Злость, обида, горечь исчезают под напором совершенно новых эмоций. Ликование и терпкий восторг проникают внутрь, зажигают огоньки в каждой клеточке тела. Я свободна. И могу делать всё, что хочу. Больше никаких ограничений.

Достаю телефон и вызываю такси. Вещи я заберу завтра, а сейчас есть дела поважнее. Пора наконец-то жить.

— Спасибо, хорошего вечера, — улыбаюсь таксисту и выхожу из машины.

Со странным возбуждением разглядываю большой особняк, скрытый за воротами. Надеюсь, он здесь. Хочу, чтобы он был дома, потому что сейчас я на эмоциях и чуть ли не впервые в жизни готова рискнуть.

Набираю знакомый номер.

— Слушаю, — звучит сухое и безразличное. Но мне не обидно. Всё логично.

— Вы дома?

Секундная заминка, потом безразличный ответ:

— Да.

— Я стою у ворот вашего особняка. Впустите?

Следует долгая пауза, после чего звонок обрывается. Я не понимаю, он что, послал меня на три весёлых буквы?

Через секунду ворота распахиваются, и вдалеке я вижу Гордеева. Он идёт ко мне.

29

Дамир не спрашивает, почему я припёрлась к нему среди ночи, а молча пропускает в дом. Я еле ноги переставляю, после всех безумных событий меня одолевает усталость. Силы на нуле, эмоции немного притупились. Захожу в гостиную, без спроса сажусь в кресло и всего на секундочку закрываю глаза.

Знаю, что Дамир рядом. Смотрит на меня, отчего кожу привычно покалывает. Но его взгляд больше не напрягает, не выворачивает душу наизнанку. Мне отчего-то хорошо и уютно, словно наконец-то я оказалась там, где должна быть. И с человеком, который меня не предаст.

Что за наивные мысли? Я не знаю Гордеева. И пришла к нему по велению сердца, совсем не думая о том, чем может обернуться наша поздняя встреча. Только сейчас уставший мозг начинает обрабатывать информацию: мы с Дамиром вдвоём, ночью, в огромном и, я надеюсь, пустом доме.

Мне жарко. Открываю глаза и смотрю на Гордеева. Он так близко: стоит у окна, спрятав руки в карманах брюк, давит своей бешеной энергетикой, упорно хранит молчание. Хоть бы слово сказал! Жестокий мужчина. Заставляет меня первой нарушить молчание.

— Я познакомилась с родителями Назара, — грустно улыбаюсь. — Они считают, что работать помощницей — это несерьёзно. Правильнее выйти замуж.

— Какая разница, что они думают?

— Большая. Если бы я связала свою жизнь с Назаром, то породнилась бы с этими людьми.

— Ты больше не планируешь быть его покорной вещью?

Его тон жёсткий, а вопрос отвратительно прямолинейный, но я почему-то не обижаюсь. Сама ведь говорила о себе, как о безвольной игрушке, которой можно попользоваться и выбросить. Конечно, Дамир ничего не забывает.

— Нет, — с ногами забираюсь на диван, обнимаю колени и смотрю куда-то сквозь Гордеева. Момент истины. — Я не выдержала. Надоело притворяться, играть на публику, подавлять эмоции. Не хочу так всю жизнь. Сломаюсь, я уже почти сломалась.

— Наконец-то ты начала видеть мир вокруг себя, — с удовлетворением замечает Дамир.