Продайся мне

Я ещё пару минут не могу сдвинуться с места, глубоко дышу и трясусь. Потом двигаю застывшими конечностями и с трудом поднимаюсь на лестнице. Толкаю третью дверь справа, ни о чём не думая, падаю на широкую кровать и закрываю глаза. Вряд ли я засну, после такого эмоционального раздрая мне грозит бессонница.

Однако через минуту темнота сменяется яркими картинками, и я улыбаюсь, потому что во сне ко мне приходит Дамир.

30

Я просыпаюсь, когда за окном еле брезжит рассвет. Шарю рукой под подушкой, нахожу телефон и смотрю на часы. Пять утра. Скоро прозвенит будильник, возвещающий о начале нового рабочего дня. Вздохнув, прячу смартфон и на секундочку закрываю глаза. Хочу продлить мгновения беспамятства, но слишком поздно — мозг начинает активно работать, щедро подкидывая мне картинки вчерашних воспоминаний.

Ужин с родителями Назара. Мой бунт, его обидные слова. Наше расставание. Такси останавливается у дома Гордеева. Я говорю о своих желаниях, а он советует мне поспать. Обижаюсь, и Дамир в ответ кладёт мою руку на возбуждённый член.

Горло пересыхает, а внизу живота сладко тянет. Я обнимаю подушку руками и пытаюсь вспомнить вчерашние ощущения. Сначала колкость щетины под пальцами, горячее дыхание Дамира, обжигающее внутренности, затем моё порочное желание и его отказ. Тёмные пятнышки перед глазами от того, что я впервые касаюсь его там. Ликование, интерес, волнение. И неугасающее влечение.

Дамир боялся, что я могу передумать, пожалеть о случившемся и даже сбежать из его дома. Он хотел меня, но не переступил черту. Назар бы никогда так не поступил, он бы выбрал секс, а не благородный поступок.

В ярости мотаю головой. Нет, я не буду вспоминать своего бывшего! Не сейчас, не в доме Дамира, которого по-прежнему хочу. Щёки покалывает от смущения, когда я думаю, какой разратной и прямолинейной была вчера. Это совсем мне несвойственно, однако я ни о чём не жалею. Хочу понять, каково это — отдаться мужчине, к которому меня безумно влечёт.

Провожу ладонью по лицу, тру заспанные глаза. Внизу продолжает разгораться огонь, дыхание становится рваным и поверхностным. Я снова и снова прокручиваю в голове первый поцелуй с Дамиром, и уже не могу спокойно валяться в постели — мне срочно нужно что-то сделать, иначе свихнусь.

Вскакиваю, надеваю платье, умываю чуть опухшее от сна и пролитых слёз лицо, пальцем чищу зубы, чтобы освежить дыхание, и только потом выхожу из комнаты. Я хочу выпить немного кофе, может, что-нибудь приготовить на завтрак. Мне нужно отвлечься. Любым способом. Надеюсь, Дамир рано встаёт.

В коридоре темно, я делаю несколько шагов, держась рукой за стенку, и внезапно на весь дом начинает орать мой будильник. Блин, ну почему я его не выключила? Судорожно достаю из кармана телефон, он выскальзывает из запотевших пальцев, я чертыхаюсь и только со второй попытки убираю звук.

Надеюсь, я не разбудила Гордеева.

Не успеваю толком испугаться, как рядом открывается дверь, и я вижу Дамира. В незастёгнутой рубашке. Видимо, из-за моего будильника он не успел до конца одеться.

Я сглатываю сухой комок, мешающий нормально дышать. В полумраке Гордеев кажется дьявольски красивым. Его глаза прищурены, скулы чуть заострены, упрямые губы плотно сомкнуты. Смотрю ниже. Меня тут же бросает сначала в жар, потом в холод. Мускулистая грудь с тёмными сосками, рельефный пресс, много обнажённой кожи, до которой хочется дотронуться. Подойти ближе, вдохнуть его запах, поцеловать в шею и ключицы. Узнать его на вкус. Облизывать, кусать, изучать.

— Илана? — спрашивает он напряжённым голосом. Я слышу сомнение в его интонации.

— Простите, я забыла выключить будильник. Не разбудила?

Ну что за идиотский вопрос? Он тут стоит весь из себя красивый, в брюках и рубашке, а я пялюсь на его тело и дрожащими губами спрашиваю какие-то глупости.

— Нет, — отвечает Дамир с заминкой.

— Я хотела кофе сделать. Скоро ведь на работу, — я так сильно нервничаю, что начинаю переминаться с ноги на ногу.

Не могу до конца совладать с собой: мои глаза то поднимаются вверх, чтобы прямо смотреть Гордееву в лицо, то опускаются вниз, чтобы снова и снова изучать его тело, пока у меня есть такая возможность. Чувствую, как пылают щёки, как внизу живота скручивается тугая спираль. О чём я только что говорила? О работе?

— На кухне есть кофемашина.

Его голос тихий и какой-то… интимный. Будоражащий, манящий. Горячечная дрожь продирает позвоночник, в груди давит.

Дамир поднимает руки, чтобы застегнуть пуговицы на рубашке. Это кажется мне кощунственным, неправильным. Я задираю голову и сталкиваюсь с ним взглядом. В его глазах я вижу немой вопрос, вызов, ожидание. Гордеев до последнего верен себе — не давит, не принуждает, а терпеливо ждёт. Благодаря этому я чувствую себя в безопасности: знаю, что он не сделает мне ничего плохого, не возьмёт без согласия, не травмирует.

— Я выспалась, но не передумала, — делаю шаг вперёд. — И жалеть ни о чём не буду.