Продайте мне хоть что-нибудь!

И опять в хорошем настроении проснулась! Давно такого не было. В задорном каком-то настроении. И опять пошла на дело.

И купила сапоги на каблуке и платье, хоть сто лет не ходила ни в том, ни в другом.

И так здорово! Очень здорово! Опять мужу показла. И он первый раз за много лет сказал:

– Вот! Наконец-то что дельное купила.

Я обалдела просто. Сто лет похвалы не слышала. Ни за какие шмотки. Раздражали они его. А тут сказал:

– Может, поужинать сходим куда в приличное место – платье новое выгуляешь?

– Только не сегодня! – в ужасе закричала я.

– А что случилось?

– Стирки полно.

Ну тут я перегнула, конечно, немного. Со стиркой. Не типичная для меня фраза. У меня пока из корзины все белье не начнет вываливаться, я в жизни не вспомню про стирку. И он мне обычно напоминает, что неплохо бы уже и постирать что-нибудь.

Ну ладно. Он удивился немного такому рвению и пошел смотреть снукер. Там какой-то полуфинал важный был, слава тебе господи.

А вино-то я забыла купить! А уже не купишь – поздно. Счастье, что у мужа несколько бутылок пива на балконе стояли. Но я волновалась, надо сказать. Как Маленькая Таня к пиву отнесется? Неизвестно. Я его прямо на стол поставила, может, клюнет.

Так и вышло. Клюнула Маленькая Таня.

– Ну что? Пивка для рывка! – весело сказала она.

Я заискивающе закивала. Не дай бог не хватит!

Выпив пивка две бутылки, Маленькая Таня томно произнесла:

– Хочу замуж за грязного матроса.

– Чтооооо? – сказала я. – За какого матроса?

И тут меня пробило. Это же моя фраза. И сказала я ее в глубокой молодости, находясь в состоянии глубокого похмелья. Мы плавали в круизе с подругами, и там, нажравшись и танцуя друг с другом всю ночь напролет дикие танцы, получили в награду за такой бесплатный аттракцион упаковку баночного пива Heineken. Что было невидалью. Абсолютной.

И вот, лежа на палубе и треская это пиво, и глядя, как драят палубу молодые матросы, мне и пришла в голову эта светлая мысль. Связать свою судьбу с любым, но только обязательно грязным матросом.

Жизнь все-таки сложилась несколько по-иному, о чем я не жалела. И за грязного матроса мне сейчас совсем не хотелось. А со своим-то нематросом что делать?

– Танюша, – сказала я Маленькой Тане, – пойдем лучше что-нибудь выбрасывать.

Ребенок – он и есть ребенок, хоть и пьяный. Эта мысль ей сразу понравилась, и она побежала в гостиную.

Там она стала шуровать по оставшимся вещам, но было видно, что они ее не очень интересуют. И когда я подумала, что, может быть, сегодня пронесло, – она схватила сумку.

– Только не это! – закричала я. – Выбрасывай что хочешь! Все выбрасывай – но только не сумку!

Маленькая Таня, ни слова не говоря, открыла окно и безжалостно запустила сумку в небо.

А потом она сказала:

– Ладно. Так и быть. Я к тебе больше не приду. А то еще свихнешься, не дай бог. Но ты помни обо мне. Всегда помни. И у тебя все будет хорошо. Только не ходи к психологу.

Потом она обернулась и добавила:

– А сумку чтобы завтра же купила.

Сама знаешь какую.

Ту, о которой мы с тобой всегда мечтали.