Продам кота

– Любить больно, – произнес принц тихо. – Так больно, я не знал, что так бывает. Но даже это… чудесно. Виктория, – продолжал он, глядя на меня, и его губы дрожали, а глаза странно блестели, словно из них вот-вот покатятся слезы. – Пожалуйста, прости. Прошу – из-за меня ты оказалась в этом мире, и из-за меня ты теперь… здесь. Я думал, что делаю подарок, я был так наивен. Прости, умоляю. – Его голос был глухим и тихим, я еле различала слова за собственными всхлипываниями и думала, что это от ненависти. Теперь он меня ненавидит, должен ведь – а как иначе?

Но я ошибалась: ненавидел Вильгельм себя. Но это я поняла слишком поздно…

А сейчас – Каламит выбрал именно эту минуту, чтобы войти.

– Ваше высочество! Что вы сделали с милой девушкой! – воскликнул он, подходя ко мне и подавая платок. Я отвернулась (а если отравлен?) и принялась вытирать глаза руками.

Каламит пожал плечами и платок убрал.

– Что ж, ваше высочество, значит, не хотите мне ничего рассказать?

Я вздрогнула: подслушивал, гад!

А Вильгельм не удивился. Он сжал руки за спиной в кулаки и сел в кресло напротив, в остальном же выглядел совершенно спокойным.

– Мне нечего тебе сказать, король Ночных земель.

– И Викторию тебе не жаль? – продолжал Каламит, подняв брови.

Жаль?

Я обернулась – но это все, что я успела. Каламит схватил меня за руку.

– Подумай, принц, девушка привыкла к нежному обращению.

Я дернулась, но Каламит держал крепко – по-моему, он даже не заметил, слишком увлекся Вильгельмом. Так странно было видеть их рядом: уродец, худой, низкий – не выше меня – Каламит и красивый точеной, надменной красотой Вильгельм.

Принц вдруг улыбнулся, высокомерно, зло.

– А почему меня должно это волновать? Виктория сделала выбор, а твои союзники – мои враги, король. Придумай причину получше!

Каламит усмехнулся:

– Лжешь, принц.

И что-то сделал – не знаю, наверное, мысленно произнес заклинание, но в то же мгновение я ослепла от боли. Прошлый раз, когда так же делал Вильгельм, я страдала не больше секунды, хоть тогда и думала иначе. Сейчас мне было с чем сравнить: Каламит держал заклинание долго, невозможно долго. Мне казалось, что вот-вот еще чуть-чуть и моя голова лопнет, как ореховая скорлупа, по которой лупят молотком.

Боль не прошла и когда все закончилось – утихла, да, но терзала меня потом долго. Я свернулась в клубок на полу, и Каламит меня больше не держал – он смотрел на смертельно-бледного Вильгельма. Руки принца дрожали, особенно та, что он прижимал ко рту.

Смотреть на это было невыносимо. Всхлипнув, я отвернулась.

– Что же сейчас, ваше высочество? – поинтересовался Каламит. – По-прежнему нечего мне сказать?

Вильгельм молчал долго, а когда все же ответил, его голос звучал тихо и слабо, как у умирающего:

– Нечего.

Каламит усмехнулся:

– Что, любишь свою Валенсию больше драгоценной Виктории?

Вильгельм молчал. Я всхлипывала на полу, понимая, что сейчас все продолжится – и так, пока принц не расскажет, что нужно.

– Сильный, – подождав, сказал Каламит. – Уважаю. Ты же понимаешь, что мне только интереснее будет тебя ломать?

– Как скажешь, король, – отозвался Вильгельм.

Каламит снова усмехнулся и прошел ко мне. Я бессильно закрыла глаза. Если это продолжится, я просто умру…

– Тише, Вика, тише, – шепнул король Ночных земель, поднимая меня. – Идем. Ничего страшного я с тобой не сделал, сейчас даже голова кружиться перестанет. Хотя если принц продолжит упорствовать…

На этих словах я не выдержала и потеряла сознание.

Позже, в гостевой комнате, свернувшись клубочком на кровати, я думала, что глупо было надеяться: Вильгельм промолчит, даже если меня порежут на кусочки у него на глазах. Это его мир, и принц его не предаст. Он и правда сильный, сильнее меня, и извинялся он за это. Кто я такая, чтобы его судить? Я не смогла, не стала даже пытаться быть такой же сильной. А Каламит формально не нарушит свое слово: он же хотел моей помощи – вот и запытает меня до смерти с полного моего согласия.

Я больше никогда не попаду домой…

Каламит снова зашел ко мне вечером, опять принес какао и, глядя, как я пью, улыбался.

– Не волнуйся, Вика, я дам тебе посмотреть, как он мучается. Каков мерзавец, а! Смотреть на твою боль и не прекратить ее! Даже торговаться не пробовал.

– Ты можешь хоть убить меня, он ничего не скажет, – сказала я, и в моем голосе теперь звучала та же обреченность, что и утром у принца. – Ты ведь убьешь меня, да?

Каламит задумчиво посмотрел на меня. Он снова прятал свою костяную половину лица, но даже так смотреть на него было страшно. Он сделает мне больно, просто так, легко – я знала это и потому боялась сильнее.

– Ну что ты, – рассмеялся Каламит. – Уверен, до этого не дойдет.

Я промолчала. И Каламит добавил:

– Я всегда нахожу убедительные аргументы. Не бойся, Вика, это продлится недолго.

– Заставишь меня влюбиться в него? – горько пошутила я.

Каламит усмехнулся:

– Нет, зачем? Это принц мог бы сделать и сам еще в Валенсии. Забавно, что не сделал, да?