Продам кота

– Да при чем тут ты? – Каламит все ощупывал лицо. – Было предсказано, что когда потомок нашего рода проявит жалость, ночь сменится днем. Только… Когда я получил корону и стал… таким… – Он снова неверяще уставился на свои руки, здоровые, нормальные. – Я старался, жалел. Но не помогало, как и ни у кого в роду. Мы думали, предсказание – ложь… Наверное, нужно было просто сделать это неосознанно. Как с тобой. Не думая о проклятии.

Не то чтобы я многое поняла, но кивнула:

– Ага. Ну, это… поздравляю.

Каламит перевел взгляд на меня – и опять рассмеялся. На этот раз в его смехе слышалось облегчение. И истерика, да. Хохотал он долго, но я уже не боялась.

То, что происходило потом, вспоминается урывками, отдельными сценами. Бояться и впрямь было больше нечего, но память – странная штука. Я знала, что скоро вернусь и не буду помнить ничего, значит, все это здесь – уже неважно. Вильгельм в безопасности, и с Каламитом мы вроде бы помирились. Он куда сильнее напоминал теперь Стивена, чем того страшного урода, который так пугал меня раньше.

Одна запомнившаяся сцена: Витька пришел забирать меня из Ночных земель. Солнце уже село, мы с Каламитом заперлись в его кабинете, нам принесли кувшин вина… В общем, хорошо проводили время. Каламит, не иначе от шока или потому, что весь день разрывался между делами государственными (вот странно: солнце снова светит над страной, а сколько недовольных: за века Ночные земли привыкли к темноте), был в приподнятом настроении и сыпал смешными историями.

А я понимала, что это тот же человек, который пытал Вильгельма, убил настоящего Стивена и вообще стремился к мировому господству, но… Он вел себя как Стив, и я не могла на него злиться. Это нелогично, но я просто не могла.

Бояться тоже. Я даже спросила после второго бокала: что, больше никаких завоеваний? Шпионов, интриг, длинных рук в другие государства?

Стив… Каламит посмотрел на меня удивленно и усмехнулся:

– Почему это?

– Но ты ведь теперь… э-э-э… И солнце светит…

– И что? По-твоему, весь мир теперь захочет подружиться с Ночными землями? – Каламит рассмеялся, живо, весело. – Вряд ли.

Я осушила бокал и подумала, что, может быть (ну вдруг?), что-то все-таки изменится. Солнце все-таки, и умеет же он, оказывается… жалеть.

Наверное, я оптимистка – в этом все дело.

Так вот, за мной пришел через портал Витька (ага, все-таки явился). Увидел нас с Каламитом и кувшином. Выдохнул:

– Охренеть.

Каламит повернулся ко мне, подмигнул:

– Хочешь, я его убью?

Витька нахмурился, а я поставила бокал на пол.

– Зачем? Я сама справлюсь. Витя, иди сюда.

Витька, наоборот, попятился.

– Ви-и-ик?

И попытался слинять в портал, но Каламит не дал: свечение заклинания только мелькнуло и тут же исчезло.

– Давай, Вик, – прикладываясь прямо к кувшину, сказал король. – Я его держу, а ты убивай.

Я схватила диванную подушку.

– Ага. Ну что, Вить, за кота? А потом за «извини, так получилось»?

– Ви-и-ик. – Витька отступил к стене. – Ну правда же получилось…

Не знаю, есть ли у меня все еще друг, но пыль из подушки о Витьку я выбила знатно. И только потом дала себя увести.

– Ты не вернешься, – сказал Каламит на прощание. Для него это был не вопрос, но я все равно ответила:

– Нет.

Каламит кивнул.

– Наверное, это к лучшему. Все-таки есть в тебе, Вика, что-то… Не волшебное, но… странное. – Он пожал плечами, а потом неожиданно чмокнул меня в щеку. И, не отстраняясь, прошептал: – Я тебя не забуду.

Он не извинился – конечно, нет. Ни за Вильгельма, ни за ложь, ни за боль и страх. Но я и не ждала его извинений.

Только кивнула в ответ и, отвернувшись, пошла за Витькой.

Было грустно: Стивен и правда стал мне другом, а такой король Ночных земель напоминал его очень сильно. И до сих пор, вспоминая этот момент, у меня замирает сердце. Надеюсь, у Каламита все хорошо.

Оставшиеся дни я провела в Валенсии. Снова не путешествовала по ней, как хотела, и рецепты не учила: сидела у постели Вильгельма, ждала, когда он очнется, волновалась. Жером и врачи говорили, что принц вот-вот придет в себя, но время шло, а он все спал. Я боялась, что уйду, так и не попрощавшись. Это было бы…

Ладно.

И ведь почти ушла: Вильгельм проснулся на седьмой день моего пребывания в этом мире. Светало, я сама только-только проснулась и, боясь, что портал домой вот-вот откроется, прокралась в спальню принца (впрочем, по приказу принца Раймонда меня теперь пускали везде).

Вильгельм открыл глаза, посмотрел на меня. Нашел мою руку, сжал. Улыбнулся.

– Ты здесь.

Я заставила себя улыбнуться в ответ. Как только солнце поднимется, наверняка появится Витька, или… может, никто не появится, просто возникнет портал. Я же не знала, как это работает.

А Вильгельм не знал ничего. Он смотрел на меня так, как никто другой никогда не смотрел, улыбался. И сказал потом устало:

– Больше никуда не отпущу.

Я тяжело сглотнула и попыталась пошутить:

– Эгоист ты, котяра.

Он усмехнулся и чуть погодя сказал:

– А ты сломала мой подарок. Зачем?

Врачи были правы: его память еще путалась, и он пока не помнил, как я пришла за ним к Каламиту. Может, это и к лучшему.

Я усмехнулась:

– Сломала.