Продам май (сборник)

Просто быть…

Вот это я хорошо запомнил. Все время повторял про себя – когда первый раз выпал в мир людей, такой жуткий, такой непривычный. Такой пугающий… Вроде все как у людей, а так и кажется, что все вокруг оборачиваются на меня, смотрят…Да и то сказать, одно дело – там, в тонких мирах, подражать человеку, одеваться, как человек, другое дело – среди людей…

Боязно…

Еще раз перебираю в памяти все запреты. Ходить по земле, ни в коем случае не летать, ходить только сквозь двери, а не сквозь стены, если долго находишься на людях, все едят, и ты ешь, все спать ложатся, и ты ложись…

Тревожно…

Хоть не настоящее у меня тело, так, оболочка, иллюзия, все равно – тяготит, все равно – сбросить бы, взмыть к облакам…

Хоть там и сдержали свое слово, что меня не бросят, дали с собой помощников – все равно боязно. Да и помощникам вроде как не лучше, жмутся ко мне, пугливо оглядываются…

Заходим в пустое кафе. Заказываю тосты – просто чтобы убедиться, что не разучился есть. После тонкого мира очень сложно привыкнуть…

Едим. Молчим. Не о чем говорить, задача ясна. Включаю телефон, захожу в Яндекс, открываю тоненькую книжонку, где написано, что я должен делать…

«И он сделает то, что всем, малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам, положено будет начертание на правую руку их или на чело их, и что никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание, или имя зверя, или число имени его.

Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое…»

Допиваем кофе. Расплачиваемся. Вроде все правильно, все как у людей. И все-таки не удерживаюсь, трогаю темя, там, где отметина, на ощупь даже не чувствуется, что три шестерки…

2012 г.

Последние дни питомника

Человек подобен коралловому полипу, его единственное предначертание – это возводить пространные великолепные здания минералов, чтобы луна могла освещать их после его смерти.

Г. Ф. Лавкрафт

– Не загрызут они меня там?

– Да не должны вроде… Нет, поначалу-то, конечно, страшные они… – бригадир оценивающе посмотрел на меня. – Я когда первый раз к ним вошел, вообще чуть со страху не рехнулся… Мне кричат, давай, вперед иди, скорлупы забирай, а я стою, ни туда, ни сюда, а твари эти уже вокруг меня так и вьются, так и вьются…

– Страшные?

– Конечно, страшные… У нас, думаешь, что это объявление каждый день вешают, мол, требуется работник в питомнике? Тут половина из тех, кто приходит, не выдерживают… один раз к ним зайдут, и все, и больше ни ногой… Девушка какая-то пришла, вообще в обморок хлопнулась, с тех пор вообще женщин не берем… Кому это надо, еще сердце у кого-нибудь остановится…

Я смутилась. Сейчас, главное, ни сном, ни духом не показать, что я девушка, вроде бы под бесформенной одеждой не видно, ничего не выдает во мне прекрасный пол… хотя… работники уже поглядывают косо, перешептываются, «вот это глазищи…»

Питомник… почему-то представлялось что-то вонючее, тесное, с длинными рядами клеток и узкими коридорчиками между решеток. Я даже удивилась, что ничего этого здесь не было, за прозрачным куполом защитного поля расстилался лес, большой, пышный, живой, шумящий, что-то шевелилось и чирикало в зарослях, отдаваясь гулким эхом. По зеленым холмам рассыпались цветы, большие, яркие, набрать бы побольше, унести с собой, ах да, они же долго не живут… Здесь все такое хрупкое…