Продам свой череп

Да, школа сохранилась и после отъезда из Приморья генерала Сахарова и продолжала, что называется, ковать кадры для белой армии, дела которой шли всё хуже и хуже. Между тем стоял уже январь двадцатого года, и во Владивостоке готовилась очередная заварушка. Её центральной фигурой был колчаковский наместник, главный начальник Приамурского края генерал-лейтенант Розанов.

Об этом генерале также надо молвить особое слово. Участник русско-японской и первой мировой войны, Сергей Николаевич Розанов к семнадцатому году сделал неплохую карьеру - дослужился до командира армейского корпуса; после Февральской революции заигрывал с Керенским, после Октябрьской - с красными (даже прослужил несколько месяцев в РККА), потом одумался и встал под знамёна Омского правителя. Генерал Розанов, будучи прикомандированным Колчаком в 1918 году к атаману Семёнову для военной связи между Омском и Читой, вскоре решил проводить самостоятельную политическую линию и вступил в тесный контакт с японскими оккупационными войсками. Фактически начал действовать и против Семёнова, и против Колчака. Его идеей стало создание с помощью японцев Дальневосточной республики во главе с самим собой. Даже когда Колчак уже пребывал в нетях, генерал-иуда продолжал яростно бороться со всеми, кто мешал ему стать Наполеоном дальневосточного разлива.

Короче говоря, этого гада, официально объявленного врагом народа, владивостокцы решили убрать. Восстание было назначено на 31 января 1920 года. Будет ли оно успешным, во многом зависело от того, на чьей стороне выступит школа прапорщиков с её немалым контингентом хорошо подготовленных молодых офицеров.

... В то воскресенье, поздно вечером Парис возвращался со Второй Речки, где он гостил у Елены и Аякса и с удовольствием принял участие в танцах. У него в голове всё ещё звучали мелодии вальсов и мазурок, ему вспоминались сияющие глаза Лены: она хоть и была, так сказать, полумальчишкой, танцы обожала. Впрочем, танцы любили все колонисты, ради этого многие мальчишки удирали с Русского острова в самоволку.

Нынче Парису не повезло: он опоздал на последний поезд во Владивосток и отправился в дальний путь пешком. Едва успел добраться до бухты Золотой Рог, затянутой в ледовый панцирь, как на город обрушился снежный циклон. Смертельно уставший мальчишка с отчаянием огляделся по сторонам. Всё было мрак и вихрь, как писал Пушкин. Куда-то пропали огни-ориентиры. Косо летящий снег бил по лицу, разворачивал тело. В довершение всему Парис поскользнулся на льду и грохнулся на бок, сильно ушибив локоть. Потом сидел и тихонько скулил, баюкая руку, совсем не похожий на мужественного древнегреческого героя.

- Эй, - раздался откуда-то сверху насмешливый голос, - будешь долго сидеть на льду - отморозишь то, что мешает плохому танцору!

Мальчишка посмотрел вверх. Какой-то здоровенный дядька в фуражке без кокарды и в шинели без погон, склонился к нему. У него было круглое молодое лицо с мушкетерскими усиками и бородкой.

- Вы кто, офицер? - спросил мальчишка, сразу перестав хныкать. - Белый или красный?

- Я не офицер, а командир. Давай вставай. Ты куда направляешься?

- На Русский остров.

- Значит, нам по пути. Ты что, там живёшь?

- Да.

- А где находится школа прапорщиков, знаешь?

- Знаю.

- Вот и хорошо, покажешь мне. Ты идти-то можешь или тебя понести?

- Могу.

- Ну, тогда веди меня, Иван Сусанин! Тебя ведь так зовут?

- Нет. Парис... то есть Борис Морозов...

- Подходящая для погоды фамилия. Давай я тебя от ветра прикрою... вот так... Пошли!

На острове паренёк проводил дядьку к школе прапорщиков. В её коридорах было пусто, все - и курсанты, и инструкторы - находились в столовой, которая одновременно служила залом заседаний. Спутник Париса решительно открыл дверь, вошел вместе с клубами морозного пара и остановился у порога. Парис остался ждать в коридоре, но дверь была приоткрыта, и ему всё было слышно и даже кое-что видно.

- Здравия желаю, господа офицеры! Меня зовут Сергей Лазо. Я начальник военно-революционного штаба по подготовке восстания. (По залу проходит неясный шум, некоторые офицеры вскакивают со своих мест). Чин мой, как и у большинства из вас, невелик - прапорщик, на войне мы могли быть товарищами по оружию. (Кто-то кричит: «Гусь свинье не товарищ!» У некоторых офицеров в руках появляются револьверы). Я пришёл к вам один, невооружённый, вы можете взять меня заложником... убить можете... Но, прошу вас, выслушайте меня...

За кого вы, русские люди, молодёжь русская? Неужели за этого палача генерала Розанова, который, опираясь на японские штыки, развязал террор против собственного народа? (Крики: «Это большевистская агитация!») Я не призываю вас в ряды большевиков, не хотите быть союзниками, друзьями, - ладно. Но не будьте и врагами.