Продана в жены

Но мозги у меня еще остались: Зверю я не верила, и руку не приняла. Сейчас он не выглядел таким страшным, как в переулке. Но бугрящиеся мышцы и подлая усмешка сделали свое дело.

— Равиль, — позвал он.

Я думала, телохранитель-раб еще не вернулся, но он вошел сразу, как хозяин открыл рот.

— Отведи ее к подруге.

Он кивнул к выходу: мол, идем, а на лестнице взял меня за локоть.

Я обернулась: Зверь вышел вслед за нами, но ушел в другую сторону.

— Ступенька, — предупредил Равиль, и я бросила сворачивать себе шею и взглянула под ноги.

Кажется, это второй или третий этаж. Обстановка роскошная. Кругом красный шелк, зеркала. Было тихо, музыка из залов не долетала. Но стоило нам спуститься на пролет, и я ощутила вибрации. Я бросила случайный взгляд в одно из зеркал и вздрогнула: забыла, что на мне макияж. Не привыкла к такому яркому. Укладка растрепалась, а вот макияж не поплыл, хотя я ревела… Наверное, в «Авалоне» плачут часто. Здесь делают стойкий макияж.

Чем ниже мы спускались, тем громче становилась музыка.

Стоило нам попасть в толпу, как Равиль поставил меня перед собой и повел вперед, расталкивая народ. Перед ним расступались недостаточно быстро.

С Викой ужасно хотелось встретиться.

Ее похитили за сутки или двое до меня. Я надеялась, с ней все в порядке.

Равиль вывел меня из зала в служебные помещения. Он вел меня к боковому коридору, который охраняли двое амбалов. Периодически оттуда доносились взрывы женского смеха и визг.

Равиль толкнул одну из дверей и остановился:

— Прошу.

Я застыла на пороге.

Это была гримерка, полная полуголых девиц. Все они стихли и уставились на нас. Взгляды скользили по мне, безмолвно спрашивая — новенькая? — изучали, как соперницу и конкурентку, но без вызова. Приглушенный свет. Круглые зеркала с облезлыми рамами. Шик и нищета в одном флаконе. Пахло духами и пудрой.

— Не бойся, проходи, — повторил Равиль, захлопнул дверь, но остался на пороге.

А я, осторожно и слегка брезгливо, как кошка ступает по грязному полу, прошла через гримерку, сквозь строй разряженных в пух и прах женщин, к тахте у дальней стены.

Вика — тоненькая, хрупкая фигурка, лежала в позе эмбриона, укрывшись пушистым покрывалом из белого пуха. Возможно, это была накидка или пелерина. Испуганно подняла голову, заметив, что кто-то подошел и уставилась на меня. Непонимающе заморгала. Она меня не узнала.

— Вика… Это я.

Глаза округлились. Она прошептала мое имя.

— Ты в порядке?

Она натянула на тощие плечи пуховую накидку и села. На ней было что-то вроде полупрозрачной комбинации. Раньше она такое не носила. И я тоже, в таком виде она меня даже не признала. Светлые, редкие волосы всклокочены. Есть девушки худенькие и невероятно сексуальные, но при взгляде на Викусю ее хочется накормить.

— Лиля, не могу поверить!..

Я хлопнулась на тахту и мы обнялись. Она разрыдалась, у меня в глазах тоже стояли слезы, но я устала плакать. Девицы пялились на нас, но быстро вернулись к своим делам: красились, одевались к номерам. Судя по нарядам, многие были неприличными.

— Что с тобой было?

Мы зашептались. Равиль стоял далеко, слова тонули в шуме и смехе.

— Меня Зверь утащил… — она шептала мне на ухо сквозь горячие слезы. — Принял за тебя и в спальне своей держал, когда разобрались, выкинули сюда…

— Тебя не обижали?

— Пока нет…

«Пока» прозвучало трагично и устало. Вика пряталась от чужого внимания в женской охраняемой гримерке, не привлекала внимания, чтобы о ней не вспомнили и не послали выступать. И это сработало. Впрочем — только временно. Зверь, когда с трудом ее вспомнил, обещал ее оценить и решить, что с ней делать. Утащил по ошибке, но не пропадать же добру.

Я огляделась, обняв Вику.

Девицы в блестящих трусиках, с сосками, едва прикрытыми блестками, которые, казалось, нанесли прямо на кожу, собрались у выхода, который я не замечала раньше — то ли выход на сцену, то ли в коридор, который выведет их в нужный зал.

Красотка, накрашенная под Клеопатру — явно из другого номера, села перед зеркалом и закурила тонкую сигарету, наблюдая за нами. Девушка была безумно хороша собой: высокие скулы, пухлые губы идеальной формы. Такие сочные, что намекали на одно. Тело и лицо густо покрыты чем-то золотисто-бронзовым. Она выглядела настолько экзоткой, насколько это вообще возможно.

Когда я встретилась с ней взглядом, меня чуть до пяток не прожгло. У нее были кошачьи глаза: умные и спокойные. Она затянулась и на тонком запястье я увидела клеймо, только не разобрала чье — Руслана или Зверя.

Заметив, что дива на нас смотрит, Вика печально шмыгнула носом.

Она подошла, покачивая крутыми бедрами. Каблуки у нее были сантиметров по пятнадцать.

— Меня зовут Алайна.

«Клеопатра» предложила сигарету, но я помотала головой. Вика неумело прикурила от огонька, предложенного дивой.

— Ты новенькая?