Проданная ему

— А что с ним? — озираюсь по сторонам, тянусь к тумбочке, где стоит светильник. Боже, пожалуйста, пусть все будет хорошо. Я обещаюсь, что все сделаю, как запланировала. Обещаю, что с этого момента начну с ним разговаривать и не шарахаться в сторону от него. Торжественно обещаю все достойно перенести, только не отнимай его у меня. Пожалуйста.

— Он попал в аварию. Подробностей не знаю. Его сейчас везут в ближайшую больницу, я еду туда.

— Адрес, — шепотом спрашиваю, Натан диктует адрес. Мы без прощаний отключаемся, зная, что еще увидим друг друга.

На часах девять вечера. Вызываю такси, которое как назло долго ищется. Запрещаю себе думать о плохом, но не получается. Шепчу себе под нос молитвы, которые толком не знаю, но молюсь от души. Молюсь за сохранение его жизни. Мне жизненно необходимо молиться, только так я сейчас могу ему помочь. В каждое слово вкладываю свою веру, по-детски веря, что меня сейчас слышат и моя молитва, мои просьбы важнее всего остального.

Меня тянет в его комнату. Я стою на пороге и не смею зайти. Зачем я его отпустила? Зачем? Слезы градом катятся по лицу, не сразу разбираю, что написано в смс. Хочу к нему. Хочу держать его за руку и не отпускать. Никогда. Боже, прошу тебя, не забирай его у меня. Я ж его так сильно люблю.

43

* * *

«Я не сойду с ума и даже не умру» — эти строчки заедают у меня, словно стоят на повторе, пока такси несется по вечернему городу. Повторяю себе каждое слово, проговариваю его с чувством и расстановкой, а воображение продолжает рисовать кровавые картины. Морально себя готовлю, что сейчас увижу Руслана на койке с множествами проводками, с аппаратом искусственного дыхания. Позитивно совсем не получается мыслить.

Я его не оставлю. Это решение не под воздействием эмоций. Я могу назвать много причин, почему и зачем, но главное то, что сама действительно хочу быть с ним рядом. Пройду с ним этот путь, сделаю все возможное и невозможное ради него. Какие бы сейчас врачи не давали прогнозы, мы вместе все преодолеем. В этой аварии есть моя вина, если б не мочала, не довела все до точки невозврата, ничего бы страшного не произошло…

— Где он? — Натан для меня как маяк в бушующем ночном море. Он оборачивается, серьезен и собран, как всегда.

— В триста пятой… — я его дальше не слушаю, ищу глазами номер палаты, идя по полутемному коридору. Мне кто-то возмущенно кричит в спину, различаю тихий голос Левина. Вот дверь с заветными цифрами. Я не мнусь, не придумываю себе мотив открыть дверь, я ее открываю и замираю на пороге. Напряжение последних часов сразу же отпускает, ноги становятся ватными, опираюсь рукой о дверной косяк, чтобы не упасть. Слабость моя длится от силы несколько секунд, а потом я чуть ли не бегу к мужчине, стоящему возле окна.

— Живой, — бормочу сквозь слезы, трогая Руслана руками, окончательно убеждаясь, что мои кошмарные фантазии остались плодом моего воображения. Он не шевелится, ничего не говорит, а я обнимаю его за талию и с облегченным вдохом прижимаюсь к его груди.

— Как же я испугалась, — от него пахнет каким-то лекарствами, пахнет знакомым парфюмом, пахнет собой. — Прости меня, пожалуйста… — прижимаюсь губами к коже на шее, где бьется жилка, зажмурив глаза. Не выдерживаю и судорожно вздыхаю, содрогаясь от рыданий. Меня накрывает еще больше, когда теплые руки обнимают, трется щекой об мои волосы.

— Все хорошо, — тихо произносит хриплым голосом. И все, больше мне ничего не надо, я чувствую, как с каждой слезой обнажаются мои страхи, как раздевают догола мою боль, как смущенно прячется в закоулки вина. Я их теперь не скрываю от Руслана. Нам еще предстоит об этом поговорить, а пока я могу только сильнее к нему прижиматься и рыдать, не стесняясь.

— Руслан Султанович, ой простите, не знал, что у вас посетители в столько поздний час, — в палату заходит врач, держа в руках снимки. Я поспешно отстраняюсь от Руслана, опуская голову, чтобы не видели мои зареванные глаза. Хочу отойти в сторону, но рука на талии не позволяет мне сдвинуться с места.

— Что там?

— Ничего серьезного. Можно сказать, что повезло, я бы порекомендовал вам сегодня все же побыть под наблюдением.

— Я подпишу отказ.

— Руслан, — я обеспокоенно смотрю на его бледное лицо, он вымученно улыбается, качает головой. — Прислушайся к словам врача.

— Я хочу домой, — вот так просто и я перестаю шмыгать носом, наполняюсь новым каким-то чувством от этих слов. И все находит во мне отклик.

— Тогда медсестра принесет вам бумаги, подпишите. Если головные боли усилятся, обратитесь к врачу.

— Хорошо, спасибо, — мы вновь остаемся одни. — Испугалась?

— Очень, — чистосердечно признаюсь, вновь оказываясь в его объятиях. Как же я соскучилась оказывается по его рукам, по теплоте его прикосновений. — Прости.

— Ты не виновата.

— Ты меня оправдываешь, — теперь, когда страх за его жизнь меня отпустил, я задаюсь вопросом, что случилось. — Что произошло? Твою машину целенаправленно испортили? Кто-то хочет твоей смерти?