Проданная ему

— Минет никто не отменял, — разворачивает меня в кресле, нагибается ко мне и дышит в губы. — Я кажется привыкла к бодрящему пробуждению, Алиев.

— Меня это радует, — опускаю глаза на грудь, которая маячится в разрезе кружевной ночной майки. — Но сейчас обойдемся поцелуем, — обхватываю ладонью ее затылок, тяну на себя, жадно завладев полураскрытым ртом. Женя делает все, чтобы я ее трахнул на столе без защиты, всасывает мой язык, сосет его, а рука опускается на ширинку. Блять, надо срочно прекращать это издевательство.

— Я обещаю тебе жаркую ночь, после которой ты будешь рада спать до утра, — перехватываю руку Жени. Дует губы, обиженно смотрит сквозь густые ресницы. — Мне правда нужно ехать в офис, — целую костяшки, осторожно ее отодвигаю в сторону и встаю. Ширинка топорщится, поправляю свой член.

— Почему все делается так, как ты решил?

— Потому что я мужчина, а ты моя женщина, — щелкаю ее по носу. — Надеюсь, что Мариинка тебя не убаюкает, пока приедешь домой.

— Алиев, ты невозможен, — смеется, обнимает и внимательно смотрит на меня задумчивым взглядом. — Ты мое наказание или награда?

— Мне нравится считать себя наградой, наказание у тебя был бывший, наверное, плохо себя в детстве вела. Как позвонит Натан, скажи, чтоб мне перезвонил, а то эта еврейская морда избегает со мной разговора.

— Он считает, что ты на него давишь.

— Я просто интересую, на что уходят мои деньги, скидки не делает, берет по прайсу, а воз и ныне там.

— Руслан, — вмиг посерьезнела Женя, скрещивая руки на груди. — Надеюсь, ты не собираешься влезать?

— Я дурак что ли? — очаровательно улыбаюсь, открываю дверь. Увидев нас, родители Жени оживают, как-то наигранно улыбаются, судя по бегающему взгляду Владимира Денисовича, его уже посвятили в то, что я в курсе о их поведении в родном городе.

— Всем приятного дня, отличного вечера, — чмокаю Женю в щеку, беру с дивана пиджак. Она меня провожает до двери, всматривается, я улыбаюсь, подмигиваю. Не нужно ей знать, какие у меня планы, что я планирую сказать ее бывшему свекру, мне очень хочется все вопросы решить разговором, не прибегать к тяжелой артиллерии.



49

*** Руслан

— Вам назначено? — вскидывает на меня глаза секретарша Градовского, когда я появляюсь в приемной. Не отвечаю на ее вопрос, без предупреждения захожу в кабинет, в спину несется невнятное восклицание. Люблю появляться неожиданно, не давая никому подготовится к встрече иль разговору.

Дмитрий Всеволодович поднимает голову и смотрит на меня сквозь стекла очков, затем откидывается на кресле, снимает их и прикусывает кончик. Я подхожу к столу, сажусь на стул, закидываю ногу на ногу.

Мы рассматриваем друг друга, как противники на поле боя, как хищники перед схваткой, прикидывая в уме все сильные и слабые стороны соперника, все его достоинства и недостатки. Всегда нужно знать слабые стороны, чтобы в нужное время нанести сокрушительный удар. У этого человека одно слабое место, оно и слабое звено, которое хочется вбить из орбиты жизни — его сын.

— Алиев?

— Можно просто Руслан, Дмитрий Всеволодович.

— Я о тебе слышал, — подается вперед, кладет очки на стол, сцепляет руки в замок.

— Надеюсь только хорошее.

— Это как посмотреть, — губы трогает улыбка. Вид у него уставшего человека, у которого непосильная ноша на плечах. Жаль старика, но не настолько, чтобы предложить ему помощь. — С чем пожаловал?

— Не буду много лишнего говорить, я по поводу Лизы, — взгляд Градовского тяжелеет, губы превращаются в тонкую линию. — Я просто хочу полюбовно договориться и ускорить передачу ребенка матери. Слишком все затянулось.

— Повезло нашей Жене, нашла себе защитника, — хмыкает, прищуривая глаза, — Не каждой дурочке так везет в жизни.

— Я сделаю вид, что не слышал этих тонких оскорблений в адрес Жени из уважения к вам.

— Может сделаешь вид и до всего остального? Произведем обмен, ей ребенка, она мне сына. Будет справедливо.

— Да? — деланно удивляюсь, — Вас не напрягает, что ваш сын ее насиловал, избивал? Мне кажется за такое не сажать надо, а четвертовать, поставить на место жертвы, чтобы познал весь спектр эмоции и ощущений.

— Сидишь тут передо мной, такой правильный, вещаешь мораль, а сам не без греха?

— У меня нет потребности утверждаться за счет слабой женщины. Мне не хочется сейчас узнавать причины и следствия сдвигов в психике вашего сына, не интересно, я хочу, чтобы завтра Жене вернули дочь.

— С какой стати? Мы имеем точно такие же права, как и Женя. Нет, Лизу не отдам ни завтра, ни послезавтра, суд примет решение в нашу пользу.