Проданная на Восток (СИ)

К особняку ди Эмери Джонотан сумел вернуться только к полудню. Солнце уже поднялось, и жаркое марево дрожало над подвядшими срезанными цветами в вазонах у парадного входа. Двери были распахнуты, сновали слуги, приводя сад и дом в порядок после праздника.

— Добрый день! Кирия дома? — спросил Джонотан, подозвав жестом одну из служанок, подметающую ступени.

— Никак нет, кириос. Уехали они. Рано утром велели закладывать.

— Уехали?

— Да, кирия захотела помолиться перед дорогой, вот и поехали в монастырь. Хотя сдается мне, что это все кириос, — добавила она доверительно, явно желая посплетничать, поддавшись магии Джонотана. — Прятал ее ото всех, а теперь такая длинная дорога! К иноверцам собираются! Прямо из монастыря на корабль. Весь дом вверх дном: только праздник закончился, а теперь еще готовить багаж. И ведь долгое такое путешествие!

Она сокрушенно покачала головой. Джонотан покивал задумчиво, поблагодарил словоохотливую служанку и с досадой вернулся в порт. Смысла догонять отца и дочь ди Эмери не было: они увидятся через несколько дней на его корабле.

Глава 4. Добро пожаловать на борт

— Уже жалеешь, что упрашивала меня? — с усмешкой поинтересовался отец, когда Агата не смогла сдержать зевок и потерла глаза, в попытке прогнать сон.

Было еще очень рано; небо подернулось рассветным розоватым маревом, но воздух, разогретый жарким днем, за ночь так и не остыл. Прохлады не стоило даже ожидать, и Агата, затянутая в красивое, но совершенно не комфортное для такой духоты платье (отец настоял, что она должна выглядеть представительно даже в дороге), старалась не высказывать растущего раздражения слишком явно.

— Конечно нет, отец, — она сдержанно улыбнулась, — просто не могла заснуть.

Кирия Элен, дородная, с темными блестящими из-под густых бровей глазами, призванная сопровождать их в этом путешествии, строгим взглядом смерила Агату, сидевшую напротив. И хотя она должна была заменить всех служанок разом, Элен больше напоминала надзирательницу в темнице, чем покорную слугу, готовую помогать своей хозяйке.

Из монастыря выехали засветло, отец хмурился и просматривал бумаги прямо на ходу, а у нее пока не получалось даже радоваться предстоящей поездке, но это было первое столь важное путешествие, и оно точно стоило бессонной ночи и утренней тряски в душной карете, да и вырваться из монастыря было приятно.

Агата обдумывала свое будущее, раз за разом перебирая варианты развития событий. Судя по разговору с послом и тому, что она случайно подслушала в его переговорах с отцом, на Восток они едут не только для торговли. Отец не взял бы её просто так — для её удовольствия, не такой он человек.

Агата зябко поежилась вспоминая тесную гостевую комнату, больше похожую на келью. Обстановка была спартанской, но не это доставляло дискомфорт, а постоянные разговоры с настоятельницей, которая приходила к ней каждое утро и рассказывала практически тоже самое, что и учителя по этикету. Только взгляд у настоятельницы, казалось, проникал в самую душу.

Она была уверена, что та не гнушается использовать магию, чтобы доносить правильные мысли до паломников. А еще отец всячески уходил от разговора, они пересекались только во время трапез в огромном зале, с такими давящими каменными сводами, что аппетит пропадал, и это злило. За четыре дня проведенных за высокими стенами она прониклась не дочерней благодарностью к отцу, а нетерпением и чувством собственного бессилия. И все чаще задавалась вопросом не это ли было целью отца: показать, что ее может ожидать, если в поездке она будет проявлять свой характер.

Последние дни до отплытия, которые они провели в монастыре, в целом заставили Агату пересмотреть отношение к неожиданному подарку. Отец явно многое скрывал, иначе зачем бы ему понадобилось столь внезапное благословение богов.

Поэтому сейчас, вместо того, чтобы предпочесть платью удобные брюки и промчаться верхом до самой пристани, Агата смирила свой нрав и чинно сидела в экипаже, украдкой зевая и стараясь держать голову ровно — так меньше укачивало.

— Юной госпоже надо чаще посещать молитвы, — обманчиво-мягким голосом проговорила Элен, продолжая посматривать на Агату, будто проверяла, достаточно ли целомудренно и аккуратно лежат складочки её платья. — Тогда спится спокойно и легко.

Агата в ответ мило улыбнулась, размышляя по ходу движения экипажа, умеет ли кирия Элен плавать.

Ди Эмери только хмыкнул и снова углубился в бумаги, хотя чем ближе они были к порту, тем мрачнее становилось его лицо, и дело было не только в предстоящем путешествии по морской пучине. Он как-то нервно придерживал небольшую деревянную коробку, которую тащил из самого монастыря. Один обшарпанный край торчал из-за пазухи, и отец то и дело раздраженно поправлял ношу.

— Что ты прячешь? — поинтересовалась Агата, не ожидая ничего интересного.

Наверняка в этой коробке еще бумаги, а среди тех бумаг — какие-то совсем старые (и очень важные) бумаги. Казалось, отца хлебом не корми — дай записывать где-то цифры и вести подсчеты, кто и сколько ему ещё должен.