Проданная на Восток (СИ)

Снова сделав глубокий медленный вдох, Джонотан представил, как светлая, сияющая сила Солнца — местного божества — наполняет его изнутри, исцеляя и возвращая способность обращаться к живой энергии и становиться больше, чем он есть на самом деле.

А когда открыл глаза, то будто со стороны увидел, какими тёмными и мрачно-кровавыми они стали. Он искал правду и нашёл её.

Никогда не допускал, что виновником смерти родителей мог быть сам Сезар ди Эмери. Отец Агаты слишком умело защищал свой разум от чужого вторжения, и это было с ним всегда, уходил от влияния, словно становился неуловимым. Впрочем, Джонотан и не мог предположить, что тот, горюющий от потери жены, может быть не жертвой, а виновником трагедии. И только теперь всё встало на свои места.

Теперь есть вполне определенная причина для ненависти, а не только навязанный долг и скотское отношение ко всем людям, даже к собственной дочери.

— Ana dhahib liqatlih, — произнес Джонотан во тьме одними губами на ануарском. — Я убью тебя, Сезар ди Эмери.

Больше ничего не удержит его от мести.

На миг Джонотан представил, что овладевает могуществом магов стихии — может уже не только проникать в чужую душу и связывать её с собой, но и стать больше, разломать к демонам и эту мрачную камеру, и решётку, удерживающую внутри.

И тьма будто услышала его и колыхнулась, оживая. Решётка поплыла перед глазами, отчасти скрытая сумраком и влажным колыханием воздуха.

— Hal 'ant huna? — прошелестело чужое дыхание.

— Наэм, — эхом отозвался Джонотан, одним движением поднимаясь и подходя к двери. — Я здесь.

Тень за решеткой ожила и проступила человеком в чёрной маске на всё лицо, из-под которой только едва заметно блестели тёмные глаза.

— Отдали приказ, что на рассвете тебя убьют, — произнесла тень.

Ключ повернулся в замке, раздался глухой скрежет и щелчок.

— Уходи, быстро, — проговорил теневой страж со знакомым говором.

— Десир, ты?

— Я, — ухмыльнулась тень и отступила, пропуская Джонотана в коридор.

— Как ты сюда прошел? — Джонотан бесшумно прошел за провожатым, и они оказались в маленькой, тускло освещенной чадящей масляной лампой комнатушке.

— Когда ищешь возможность отдать долг жизни, нет ничего невозможного.

Джонотан не мог увидеть кривую улыбку бывшего вора, но почувствовал ее, на ходу переодеваясь в предложенные им черные одежды, чтобы скрыть и свое лицо.

Мысленно поблагодарив богов и себя, что пару лет назад спас от казни за воровство тощего, как жердь, юношу, Джонотан проследовал за ним по петляющим каменным коридорам, уходящим то вниз, то вверх под землей. Здесь уже не было никакого освещения, теневой страж шёл в полном мраке и вёл за собой так уверенно, явно был здесь не раз.

Два года назад, когда Джонотан впервые оказался в самом Шарракуме, он ужаснулся жестокости законов Анура и не мог не заступиться за угловатого и злого воришку: тот хоть и дрожал от ужаса от неизбежного наказания, но скалился на стражей, которые примчались на крики торговца. Украденная золотая подвеска могла стоить Десиру жизни (или, как минимум, отрубленных рук).

Уже потом Джонотан узнал, что он украл ее, чтобы попасть на отбор в теневую стражу начальника береговой охраны, опаснейшего человека Ануара — Акрамаи али Асада: сбор был огромен для почти нищего парня, что ухаживал за больной сестрой.

Скрипнула тяжелая, обитая железом дверь, но этот звук поглотил гомон торговой площади: они вышли из подземелья одним из многих потайных ходов, известных только теням.

— На восходе отплывает торговое судно, “Амарелла”, идут к Энарии, это твой шанс. — Десир вложил ему в руку маленький звякнувший мешочек. — Теперь мой долг полностью уплачен.

Джонотан, сощурившись после полумрака подземелья, посмотрел вверх: на выцветшем, пылающим жаром небе практически в зените застыло солнце. Черная злость словно скрылась от яркого света, уступая место тревоге:

— Нет. Я должен увидеть Агату. Сможешь провести меня в дом Орхана?

Десир отрицательно замотал головой и отступил прочь.

— Я должен ее увидеть, — повторил Джонотан на ануарском, преследуя стража и чувствуя, как плещется внутри восстанавливающаяся магия, но ему не хотелось заставлять друга.

— Весь город словно растревоженный улей, — с трудом перевел мысленно Джонотан: голос тени, готовой слиться даже с крохотной тенью тканевого навеса у грязной стены дома, прозвучал глухо. А вот следующие слова были ясны как молния, разорвавшая полумрак: — …все только и говорят о том, что господин наконец выбрал себе первую жену. Обряд уже завтра.

Выбрал жену, значит?!

— Ты поможешь, — вместо убеждений прохрипел Джонотан, сжимая кулаки: он не отдаст Агату, не откажется от неё, как отказался кириос ди Эмери.

Он втянул её в это, хоть и не предполагал, что Сезар ди Эмери пораскинет мозгами и решит, что для надежности сделки с Орханом ему не хватит артефакта и надо присовокупить к договоренности собственную дочь!