Проданная

— Да, — кивнула Диара. А в груди разливалось приятное тепло. Она наконец сделала то, что должна и теперь только вопрос времени, когда за ней придёт Эдмон. Письма, отправленные через портальную почту терялись так редко, что эти случаи заносили в историю.

Глава 6

Утро принесло впервые за много дней радость, чистую и незамутнённую. А ещё почему-то облегчение. Она написала письмо Эдмону и теперь остаётся только сидеть и ждать его. Но было и ещё что-то. Словно она выполнила свой долг и могла теперь просто жить. Хотя, какой же Эдмон долг? Это её любимый, её жених. И она несомненно его любит.

Перед приёмными часами она решила разыскать хозяина, чтобы взять у него настойку, заказанную заранее покупателями. В кабинете было пусто. Диара постучала несколько раз, потом толкнула дверь. Она открылась, со скрипом, открывая её взгляду небольшую мрачную комнату со столом и одиноким стулом. Очертания комнаты терялись в такой привычной уже для неё темноте. Интересно, где он ещё может быть? Лаборатория, спальня? Может Эурелиус и вовсе уехал куда-то?

По пути к лаборатории, Диара столкнулась с Гастином.

— Ты к хозяину? — Нарушил он своё неизменное молчание.

— Да, — кивнула она. — Господин Эурелиус должен был к сегодняшнему дню сделать настойку для госпожи Таассис.

— А, пойдём. Настойка у меня. Хозяина в ближайшие дни лучше не беспокоить, — выдал необыкновенно длинную фразу Гастин.

— А что с ним? — Не сказать, чтобы ей это было действительно интересно, но Диара зачем то всё же спросила.

— Приступ меланхолии, — уклончиво ответил Гастин. — Бывает. Он не любит, когда его беспокоят в такие дни. Идём.

Диаре ничего не оставалось кроме как последовать за ним. Приступ меланхолии? По-моему жизнь в этом доме — один сплошной приступ меланхолии. К тому же у травника да чтобы не нашлось лекарства от этого приступа. Тут, наверное, что-то другое. Правда, её это вряд ли должно интересовать. Жизнь в этом странном доме без его пугающего хозяина будет только лучше. Она сама не знала, почему при мысли об Эурелиусе мурашки пробегали по коже.

После приёмных часов, Диара решила зайти в библиотеку. Почитать про законы и традиции Империи. А в комнате своего часа ждала механика. Если бы она хотя бы на четверть разбиралась в чертежах и механизмах своего отца, она бы тут не сидела сейчас. Закрыв глаза, она представила родной Гаст и небольшую лавку механических изделий, то над чем так упорно трудился отец. Если бы всё можно было вернуть назад, она бы помогала ему, вместо обучения в пансионе, она бы заменила отцу недостающего наследника. Но… Не дело женщинам занимать место мужчин. Так когда-то сказали ей.

Из грёз её вывел чей-то то ли стон, то ли вздох, раздавшийся почти на грани слышимости. Диара вздрогнула и с опаской посмотрела на дверь. Там было пусто. Медленно она подошла к двери и заглянула в коридор. Никого. Но откуда то должен был исходить этот стон. Кто-то же издавал его. Решившись, она вышла в коридор и направилась в то крыло, в котором раньше никогда не была. И не пройдя и десяти шагов, замерла на месте, услышав шёпот:

— Сюзан! — Столько боли и тоски было в этом вздохе, что у неё вдруг перехватило дыхание.

Она направилась туда, откуда слышался голос. И замерла перед раскрытой дверью, не в силах заглянуть туда. Как будто она остановилась в двух шагах от чьей то тайны и было бы очень нескромным узнать её.

Но может быть этому человеку требуется помощь? Вот только она до сих пор не знала о существовании в доме травника кого-то помимо самого травника и слуг, кого-то, кто мог бы вот так вздыхать. Она заглянула за дверь и застыла, поражённая. На полу, привалившись головой к креслу, полулежал сам господин Эурелиус. Глаза его были закрыты, лоб покрыла испарина, волосы растрепались. Одного взгляда на него хватило для того, чтобы понять — он болен и бредит. И болезнь его наверняка серьёзна. Почему же Гастин так спокойно и невозмутимо сказал, что у хозяина всего лишь приступ меланхолии? Его ведь лечить надо.

Диара, было дёрнулась сбегать, за зельем от лихорадки, которое хранилась в приёмном зале, потом вернулась, решившись всё-таки осмотреть травника. Он казался сейчас таким нестрашным и абсолютно беззащитным. Она села на колени и наклонилась, чтобы потрогать его лоб. Если у него сильный жар, поможет только настойка дикого корня.

Диара дотронулась рукой до лба Эурелиуса и едва не закричала от ужаса, когда он вдруг перехватил её руку. Посмотрела на него. Глаза открыты, но на губах блуждает блаженная улыбка. Она вообще никогда не видела, чтобы он улыбался, тем более улыбался так. А травник повторил:

— Сюзан, — и потом добавил, — Ты наконец пришла? Я ждал.

— Тихо-тихо. Я не Сюзан, — сказала она, пытаясь осторожно разжать его руку. Но травник перехватил её только сильнее.

— Не уходи. Останься.