Продавец обуви. История компании Nike, рассказанная ее основателем

Я с Вуделлем и еще несколько человек внимательно рассмотрели их. Помню, присутствовал среди нас и Джонсон, хотя затрудняюсь сказать, почему он приехал тогда из Уэлсли. Постепенно мы продвигались к консенсусу. Нам понравился… этот… чуть больше, чем остальные.

Он выглядит, как крыло, сказал один из нас.

Похож на свист рассекаемого воздуха, сказал другой.

Похож на завихрение, которое остается после промчавшегося бегуна.

Мы все согласились, что рисунок выглядит как нечто новое, свежее и, в каком-то смысле, древнее.

Нечто вне времени.

За многие часы ее труда мы передали Кэролин слова нашей глубокой благодарности и чек на тридцать пять долларов, после чего отпустили ее на все четыре стороны.

После того как она ушла, мы продолжали сидеть и смотреть на этот логотип, который мы вроде бы отобрали и в отношении которого мы вроде бы пришли к общему согласию по умолчанию. «Что-то притягивает в нем внимание», — сказал Джонсон. Вуделл согласился. Я нахмурился, почесывая подбородок. «Вам, ребята, он нравится больше, чем мне, — сказал я, — но времени у нас не остается. Придется остановиться на нем». «Тебе он не нравится?» — спросил Вуделл. Я вздохнул: «Любви к нему не испытываю. Возможно, со временем она пробудится». Мы отправили логотип на фабрику «Канада».

Теперь нам надо было подобрать название, которое подходило бы к этому логотипу, любви к которому я не чувствовал.

В течение нескольких дней мы перебирали несколько десятков идей, до тех пор, пока не остановились на двух лучших.

«Фалькон» («Сокол». — Прим. пер.).

И «Шестое измерение».

Я был неравнодушен к последнему, поскольку я был тем, кто его предложил. Вуделл и все остальные сказали мне, что оно ужасно до безобразия. Оно не было броским, сказали они, и было бессмысленным.

Мы провели опрос среди всех наших сотрудников. Включая секретарей, бухгалтеров, торговых представителей, конторских служащих отдела розничной торговли, делопроизводителей, работников склада — мы потребовали, чтобы каждый принял участие, сделал хотя бы одно предложение. «Форд» только что заплатил консалтинговой фирме экстра-класса два миллиона долларов, — сообщил я, — за то, что она придумала ему название для новой модели — «Маверик» («Скиталец». — Прим. пер.). У нас нет двух миллионов долларов, но у нас есть пятьдесят смышленых сотрудников, и мы можем придумать что-нибудь получше, чем… «Маверик».

Кроме того, в отличие от «Форда» у нас был установлен крайний срок. «Канада» запускала в производство заказанную обувь в ту пятницу.

Час за часом продолжались споры и крики, обсуждение преимуществ того или иного названия. Кому-то понравилось предложение Борка — «Бенгал». Еще кто-то заявил, что единственным подходящим названием может быть только «Кондор». Я фыркал и ворчал. «Названия животных, — сказал я. — Названия животных! Мы перебрали названия чуть ли не всех диких животных, живущих в лесу. Неужели наш логотип должен носить название животного?»

Вновь и вновь я лоббировал за «Шестое измерение». Вновь и вновь я слышал от своих сотрудников, что это название никуда не годно.

Кто-то, я забыл кто, четко подытожил ситуацию: «Все эти названия… дерьмо». Я думал, что это мог сказать Джонсон, но документы свидетельствуют, что к тому моменту он уже ушел, уехав к себе в Уэлсли.

Однажды поздно вечером мы страшно устали, терпение наше было на пределе. Если бы я услышал хотя бы еще одно название животного, я бы выпрыгнул из окна. Завтра будет день опять, сказали мы, вываливаясь из офиса и направляясь к своим машинам.

Я приехал домой и уселся в своем кресле. В уме я снова и снова проигрывал эти названия. Фалькон? Бенгал? Шестое измерение? Еще что-то? Ну, что-нибудь?

Настал день, когда надо было принять решение. «Канада» уже запустила в производство бутсы, и образцы были готовы к отправке в Японию, но перед тем, как что-то отправлять, нам надо было выбрать название. Кроме того, мы запланировали разместить рекламные объявления в журналах, синхронизируя их появление с началом отгрузки партий обуви, и нам надо было сообщить художникам-графикам, какое название дать в рекламе. И наконец, нам надо было подать документы в Ведомство по патентам и товарным знакам США.

Вуделл вкатился на своем кресле ко мне в офис. «Время вышло», — сказал он.

Я потер глаза: «Я знаю».

«Что будет?»

«Я не знаю».

Голова у меня раскалывалась. К этому моменту все названия будто спрессовались в один кипящий шар. Фальконбенгалдайменшнсикс.

«Есть еще одно… предложение», — сказал Вуделл.

«От кого?»

«Джонсон первым делом позвонил сегодня утром, — сказал он. — По всей видимости, новее название приснилось ему прошлой ночью».

Я выкатил глаза: «Приснилось во сне?»

«Он говорит серьезно», — отвечал Вуделл.

«Он всегда серьезен».

«Он говорит, что посреди ночи вскочил с постели и увидел название прямо перед собой», — сказал Вуделл.

«И какое же?» — спросил я, обхватывая себя руками.

«Найк».

«Как?»

«Найк».

«Скажи по буквам».

«Н-А-Й-К», — произнес Вуделл.

Я записал название на желтом блокноте линованной бумаги.