Продавец обуви. История компании Nike, рассказанная ее основателем

Они дали нам закрепиться в бизнесе. Они разместили у нас свои заказы. К концу дня наши результаты превзошли самые смелые ожидания. Мы оказались одними из тех, кто имел оглушительный успех на выставке. По крайней мере, я видел происходившее именно в таком свете.

Джонсон, как всегда, не был счастлив. Вечный перфекционист. Ненормальность всей сложившейся ситуации, сказал он, ошарашила его. Это в точности была его фраза: «Ненормальность всей сложившейся ситуации». Я умолял, чтобы он послал свои ненормальность и ошарашенность куда-нибудь подальше, оставив в качестве вывода только: «достаточно хорошо». Но он просто не мог сделать этого. Он подошел к одному из крупнейших покупателей, схватил его за пуговицу и потребовал сказать, что происходит. «Что вы имеете в виду?» — спросил заказчик. «Я имею в виду то, — сказал Джонсон, — что мы объявляемся здесь с этой новинкой «Найком», кроссовки еще не прошли испытаний, и, честно говоря, не настолько они и хороши, а вы, ребята, раскупаете их. Что за дела?»

— ЭЙ, ЧТО ЭТО?

— ЭТО «НАЙК».

— И ЧТО ЭТО ЗА ХРЕНЬ — «НАЙК»?

Заказчик рассмеялся. «Мы годами ведем бизнес с «Блю Риббон», с вами, парни, — сказал он, — и мы знаем, что вы, ребята, говорите правду. Все другие вешают лапшу на уши, а вы, парни, режете правду-матку. Поэтому, если вы говорите, что эта новинка, этот «Найк» стоит того, чтобы попробовать, мы вам верим».

Джонсон вернулся на стенд, почесывая голову. «По правде говоря, — проговорил он, — кто мог знать?»

Вуделл рассмеялся. Джонсон рассмеялся. Я тоже, пытаясь не думать о массе полуправд и вранья, связанных с «Оницукой».

Добрые вести распространяются быстро. Дурные — быстрее, чем бегают Грель и Префонтейн. Они переносятся ракетой. Пару недель после Чикаго в мой офис вошел Китами. Без предварительного уведомления. Без предупреждения. И сразу к главному. «Что это за… штука, — потребовал он разъяснения, — эта… НИ-кей?»

На моем лице ничего не отразилось. «Найк? О, это так, ничего особенного. Это наше побочное дело, созданное нами, чтобы подстраховаться от возможных неприятностей, на тот случай, если «Оницука» поступит так, как она угрожает сделать, и выдернет ковер у нас из-под ног».

Мой ответ разоружил его. Как и должен был. Я репетировал его в течение нескольких недель. Он звучал настолько разумно и логично, что Китами не знал, как ответить. Он приехал, чтобы напроситься на драку, а я парировал его бычий наскок изматывающим обманным маневром.

Он потребовал от меня назвать, кто выпускает новые кроссовки. Я сказал, что их делают на разных фабриках в Японии. Он настоял на том, чтобы я сообщил, сколько кроссовок «Найк» мы заказали. Несколько тысяч, отвечал я.

Он издал один звук: «О-о». Я не был уверен в том, что он означал. Я не стал упоминать, что два члена энергичного баскетбольного клуба из моего родного города «Портленд Трэйл Блэйзерс» совсем недавно были обуты в «Найк» во время разгромного матча с «Нью-Йорк Никс», когда наша команда победила со счетом 133:86. Также недавно в газете «Орегониан» было опубликовано фото Джеффа Петри, мчащегося мимо игрока нью-йоркской команды (по имени Фил Джексон), при этом на кроссовках Петри был явственно виден символ «свуш» (и мы только что заключили рекламную сделку с парой других игроков команды «Блэйзерс» и собирались передать и им тоже наши кроссовки). Хорошо, что «Орегониан» не имела широкого распространения в Кобе.

Китами поинтересовался, поступила ли новинка «Найк» в магазины. Разумеется нет, солгал я. Или приврал. Он спросил, когда я собираюсь подписать его документы и продать ему свою компанию. Я отвечал, что мой партнер еще не принял решения.

Встреча завершилась. Теребя пуговицы своего пиджака, он сказал, что у него еще есть дела в Калифорнии. Но он еще вернется. Он вышел из моего офиса, а я немедленно взялся за телефонную трубку. Я набрал номер нашего розничного магазина в Лос-Анджелесе. Подошел Борк.

«Джон, наш старый друг Китами направляется в твой город! Уверен, он не пройдет мимо твоего магазина! Прошу, спрячь «найки»!»

«Чего?»

«Ему известно про «Найк», но я сказал ему, что эта модель в магазины не поступала!»

«Не понимаю, — отвечал Борк, — чего ты от меня хочешь».

Голос у него был испуганный. И раздраженный. Он сказал, что не хочет делать ничего бесчестного. «Я лишь прошу тебя припрятать несколько пар кроссовок!», — вскричал я, а затем швырнул трубку.

И, конечно же, Китами нарисовался там в тот же день. Он предстал перед Борком, забросал его вопросами, тряс его, как полицейский трясет ненадежного свидетеля. Борк прикинулся «дурачком» — или сказал мне потом, что прикинулся.