Продавец счастья: магия кинематографа, или Новые приключения Ское

Трава едва слышно озвучила его быстрые шаги. Все тише и тише, дальше и дальше. Ника стояла не шелохнувшись.

Когда вернулась на поляну, все послушно сидели на своих местах. Правда, почти не разговаривали, только переглядывались. Вадим держал камеру в руках и как-то странно смотрел на Нику. Ское нигде не было видно. Ника огляделась.

— А где Ское? — спросила она.

— Он ушел, — ответил Вадим. — Сказал снимать без него.

— Как? — удивилась Ника и покраснела. Неужели он обиделся на нее? — Как мы будем снимать без режиссера?

— Сказал, что без него получится лучше. Садись на свое место, Ника, — Вадим указал на примятую траву между Катей и Дашей. Девочка села. Вадим явно не был готов к роли режиссера. Он оглядел лица ребят. Те ждали указаний. — Вот что… Все делаем, как сказал Ское. Массовка разговаривает. Ника и Руслан смотрят друг на друга. Поехали.

«Я влюблена, влюблена… — повторяла про себя Ника, глядя на Руслана. — Ское обиделся на меня… Или нет?.. Надо войти в роль… Я влюблена. В Руслана…»

Вадим кружил вокруг ребят. Ское попросил для этой сцены «карусельную» съемку, как он назвал этот прием. Лица сменяли друг друга, мелькали улыбки.

«Вспомнить… Он хочет, чтобы я это вспомнила. Может, я не хочу вспоминать?» Камера в очередной раз проплыла мимо, перелистывая лица своим круглым черным глазом. Захочет ли она на одном из них остановиться?

Вадим ждал. Ское сказал ему снимать, пока на лице Ники не появится особое выражение. Ника смотрела на Руслана с таким видом, словно изучала учебник по биологии. Вадиму хотелось выключить камеру и отчитать Нику за ее скучающий вид. Или еще как-нибудь повлиять на нее. Но Ское сказал ждать, и Вадим ждал.

Справа лесная стена в серо-зеленую полоску, слева лужайка с кирпичной стеной общежития вдалеке, прямо — прохладные улыбающиеся глаза. Нике показалось, что в их голубизне мелькнули волосы Мальвины. Она вспомнила музыку, которую сочинила в прошлом месяце, когда смотрела в окно. Тогда небо было разрезано черными ветками на полоски, как сейчас разрезано тоненькими стволами деревьев зеленое весеннее полотно. Листва горит цветом, солнце высвечивает яркие, режущие взгляд лоскуты. Музыка явственно зазвучала в Нике, перед глазами встала картинка: Ское замер, уперев ногу в землю, чтобы качели не двигались. Темно. Лицо слегка подсвечено телефоном. Острая тишина Никиной комнаты. За стеклом — почти осязаемая музыка, которую ей, Нике, не слышно. Но так не слышно, как будто слышно. Она тогда не могла этого себе объяснить. А сейчас пришла мысль: может, она так и рождается — музыка? Пока она не появилась, может, она где-то уже почти есть? Почти звучит? И кто-то, как и Ника тогда, ее почти слышит? Экран телефона погас, а Ское сидел в тот вечер на качелях еще минут десять. Она видела в щелку между штор.

— Он исчез, понимаешь? Как будто его и не было, — донеслось до Ники. Она вдруг очнулась на полянке, в кругу парней и девушек. Аня, сидевшая слева от нее, в общем гуле голосов, рассказывала кому-то историю про исчезновение парня ее сестры — чтобы хоть что-то говорить. Ника взглянула на курносый нос напротив себя. Нос продолжал улыбаться, в глазах — интерес. Ника улыбнулась тоже.

Вадим выхватил ее улыбку, блестящие глаза.

«Ское тоже сказал: «Могу исчезнуть», — мысль пронеслась молниеносно, будто полоснув лезвием и раскроив воздух на мелкие кусочки. — И исчез, — глаза заболели снова. Ника потерла переносицу. Солнце засветило ярче. — Странно, — подумала Ника. — Мы снимаем сцену, как парень пропал в лесу, в такой солнечный день».

Вадим остановился и сфокусировал все свое операторское внимание на Никином лице. Она неотрывно смотрела на Руслана.

«Хотя… — Ника видела подсвеченное телефо-ном лицо, ногу, упершуюся в землю, чтобы качели не двигались. — Может, именно в такой солнечный день он и исчез, чтобы больше не появиться. Этот парень».

— Может, костерок разведем? — предложил «этот парень», потирая руки. Бросил многозначительный взгляд на Нику, повернул голову вправо, влево, ища поддержки у ребят. Никто ему не ответил. — Ну, вот и славно, — сказал он, поднимаясь и улыбаясь всем и никому. — Схожу за дровами, — взял топор и направился в лес.

Нике отчего-то захотелось остановить его. Потому что она знает, что будет дальше по сценарию? Знает, что никто и не вспомнит потом об этом парне с прохладными улыбающимися глазами, кроме нее? Она сделала тревожное движение в его сторону, но остановилась. Это фильм. Это просто фильм.

— Стоп. Снято. А теперь снимаем так: никто не помнит этого парня, только Ника. Но она молчит.

69

«Ское».

«Да, Ника?»

«Прости меня…»

«За что?»

«За то, что сказала в лесу. Я не хочу, чтобы ты исчезал».

«Я тоже не хочу, чтобы я исчезал. Не волнуйся, Ника. Все в порядке».

70

Вадим подключил камеру к компьютеру и уселся на диван рядом со Ское.

— Там я не стал спрашивать, чтобы не дискредитировать тебя перед актерами. Но почему ты ушел со съемочной площадки?

— Ты боялся меня дискредитировать перед актерами? — усмехнулся Ское.

— Что у вас там с Никой произошло?

— Ничего.