Продавец слов: Она

— Как обычно…как на работе?

Все поутихло, никто не припоминал мне историю с мотоциклом, а я не упоминала о «брате». Все, как и обещали: прошло время и все встало на круги своя.

— Как обычно, — ответила мама, чуть склонив голову.

Вечером я решила помочь маме с прополкой ее обожаемых пионов. Она приходила в щенячий восторг, когда видела новые бутончики или, когда всходили новые сорта, что смогли прижиться на нашей земле, а для этого нужен периодический уход, даже если цвести они будут только на следующее лето.

— Дана, — позвала меня мама. Моя голова вынырнула из кустарников с опавшими бутонами.

Надо мной стоял Митя в толстой не по сезону кожаной куртке с блестящим черным шлемом в руках.

— Мне вас оставить? — показалось, что я не услышала вопрос мамы, проигнорировала, не сводя взгляд с довольного лица Мити.

Я ушла в глубину зарослей с яростью выдергивая сорняки.

— Пожалуйста, — первый попросил ее Митя. Как я скучала по его голосу. — Дадите нам время?

Мама ничего не ответила, но я услышала ее удаляющиеся шаги.

— Данька, — я не реагировала на зов, — Данька! — этого прозвища мне хватило, чтобы глаза быстро застилала пелена из слез.

— Что приперся? — мой тон выдавал ярость, злость и обиду, — соскучился?

— Соскучился, — настороженно ответил, — а ты нет?

— Скоро отец вернется. Тебе лучше уйти, — я врала, от души врала. Злость захватила мой разум, я готова была наговорить гадостей и сделать ему больно. Осознав в конце августа что, он оставил меня одну, так и не объявился. Обещал же. Даже очередной записки не оставил за последние два месяца. Это много. Очень много! Томительное ожидание. Я каждый день проверяла почтовый ящик, искала его глазами в проезжающих машинах, пока бабушка с нахмуренным и озадаченным видом, качала головой и смотрела на меня из окна, изучая странное поведение и вытоптанные круги у ворот.

Ничего.

Тишина.

С наступлением сентября пришли холода, что стерли следы моего волнительного ожидания, наполняя душу разочарованием и злостью.

— Митя! — восторженно приветствовал отец за моей спиной.

«Все? — возмущалась я внутренним голосом, — он больше не нарушитель нашего спокойствия? Он теперь хороший? Послушный мальчик, что больше не угоняет мотоциклы из-под чуткого носа?».

Как быстро отец забыл о нашей шалости. Уже забыл и отпустил? Простил? Детская шалость, после которой мы провинившиеся вели себя, как шелковые.

Во мне бушевала ярость. Жгла изнутри, наполняя пламенем тело и душу.

— Здравствуйте, — весьма вежливо Митя обратился к отцу, протягивая руку. Отец ответил, растягивая добрую улыбку.

— Почему не встречаешь гостя? — обратился отец ко мне.

— Тебе надо ты и встречай, — еле слышно пробубнила себе под нос.

— Я заехал поздравить с началом учебного года.

— Заехал поздравить…, — я передразнивала, с новой силой выдергивая сорняки. Меня захлестнула новая волна злости, я скорчила гримасу на лице пародируя Митю, думая, что мне это поможет выдержать его присутствие.

— Общайтесь, молодёжь, — отец без малейшей нотки иронии или растерянности спокойно удалился, оставив меня наедине с объектом для выражения открытой ненависти.

Я продолжила ковыряться в земле у корней кустарника и не высовывала нос.

— Поговорим? — более серьезно обратился ко мне Митя.

— Говори, — мне искренне было любопытно, что он скажет.

— Ты не отвлечешься от растениеводства? — ухмыляясь, даже не смотря на него я уловила это настроение; Митя знал, как мне не нравится ковыряться в маминых владениях. Я будто оскверняла цветы своим вмешательством.

— Я многозадачная.

— Данька!

Я подняла на него взгляд. За лето черты его лица стали острее. Появились синяки под глазами.

«Надеюсь ты мучаешься!», — в порыве гнева выпалила я.

— Прокатимся?

— Хочешь, чтобы меня опять наказали?

— Больше такого не произойдет, — Митя протянул мне второй шлем, что все это время держал под мышкой, заверяя о своей правоте, — поехали, — вежливо позвал он.

— Тут говори.

— Я…не знаю с чего начать.

— Сначала!

Я поднялась на ноги упирая руки в боки, хотела видеть его лицо, каждую гримасу, и то, как он будет говорить и что.

— Хорошо, — он сделал глубокий вдох, явно для того, чтобы начать заготовленную красивую речь, — когда я уехал летом то я уже знал, что буду делать. Мне необходимо было немного времени. Теперь я официально могу управлять мотоциклом и перевозить пассажиров. Я учился, зубрил и практиковался. Договорился с отцом, что он поможет мне с оплатой…

Я подняла брови, меня удивил тот факт, что Митя просил помощи у отца; со своим-то характером Салага, старался во всем быть самостоятельным, независимым; принимая все удары судьбы на свои плечи.

— Я все лето работал только чтобы все задуманное получилось, — он сделал шаг ко мне. — Я понимаю. Ты злишься. Но я писал тебе, думал, что ты можешь раньше получить свой телефон. Я все рассказывал, — еще на шаг ближе, — я делился с тобой каждым успехом. Я писал тебе кого встретил за лето и как скучал, — позволила ему обнять меня. — Я так скучал, как ребенок дни считал…

Я отстранилась.

— Все хватит. Спасибо, что навестил.