Продавец слов: Она

В груди все сжалось, перехватывая дыхание; Митя был совсем близко, и я похлопала себя по щекам, приказывая успокоиться и прийти в себя.

— Тебя не заметили?

— Сомневаешься во мне? Не хорошо…Я же как мышь, — заверил Митя, улыбаясь во все выбеленные зубы. Счастливый кот, которому вместо воды в миску молоко налили.

Он вернул свою очаровательную улыбку, меня это обрадовало и успокоило, заставило в ответ улыбнуться. Наши взгляды встретились, снова напоминая о вчерашнем вечере.

— Чего ты такой счастливый? — Возмутилась его лучезарностью.

— Нельзя, командир Дана? — спросил, еще шире растягивая уголки рта.

Снова это «Дана», теперь он говорит: «Дана». За годы я была для него кто угодно: «Данька», «Данчик», «братуха», но «Дана» — никогда. Стоит ли мне волноваться из-за этого или просто оставить эту мелочь на время?

— Что с Наилем?

— Дома. В целости и сохранности, как ты, собственно, и просила.

— Угу. Еще что-нибудь?

Казалось, было еще что-то чего он не договаривал. Или мне уже чудится? Не под пытками же выбивать информацию. Этот орешек вряд ли расколется.

— Поехали?

Митя, судя по всему, был в прекрасном настроении. Вдохновлен, полон сил и энергии. Счастливчик. А я тут мысленно с себя кожу сдираю, изображая мученика.

— Поехали, я уже окоченела. — Митя передал мне шлем и для вежливости протянул руку в приглашении. — Мерси.

Скрестив руки на торсе Мити, я подумала о Наиле, о том, что сейчас происходит в его мыслях. Какими теперь он будет видеть наши лица? Будет ли думать о том, что мы чужие? Станет ли искать биологических…Наш бедный, Наиль. Мой брат, ты не должен был даже на секунду сомневаться в семье… в нас.

Митя гнал Кавасаки окольными путями через поля и леса; мы планировали сократить путь, и быстро вернутся домой. Дорогу размыло, мотоцикл вяз в грязи и время пути увеличилось вдвое; вернулись мы поздно.

Тетя Лена была сердита увидев нас и мотоцикл по уши и по двигатель в грязи. Отправила самостоятельно отстирывать вещи, а за одно и двухколесного.

— Он не столь самостоятельный, как вы… и ручками…ручками, — тетя Лена даже присвистнула, и жестами показала енота-полоскуна.

Мы нисколечко не злились на нее. Митя вернул Наиля домой. Я была благодарна. Интересно, какое волшебное слово он ему сказал, чтобы достать его со дна эмоциональной ямы? Надеюсь достал. Обязательно выясню, когда вернусь домой.

— Справляешься? — за спиной раздался спокойный, даже расслабленный голос Мити.

— Сомневаешься?

— Твоя рука…

— Звонил твой отец, — с таким заявлением вошла тетя Лена, указывая на меня, и не позволив договорить Мите.

— И? — спросил друг, поняв, что я замерла, ожидая приговора.

— Наиль ему все рассказал, что это вы его нашли и привезли.

— Это же хорошо… разве, нет?

— Мне велено вернуть тебя домой.

Вот и каникулы с увеселениями закончились. А мы только разогрелись.

— Она только приехала, — возмутился Митя.

— Я не могу ставить условия, Матвей. Дана их ребенок. Они за нее волнуются.

— Она со мной… я не обижу, — и друг замолчал, быстро переводя взгляд с тети Лены на меня.

Все же он считает, что обидел меня?

— Мы ничего плохого не сделали, — вступилась я, смотря на «брата».

— Мы знаем, милая, — тетя Лена обняла меня крепко-крепко от чего мои ушибы дали о себе знать — я поморщилась.

— Мы можем ее вернуть хотя бы завтра? — почти молил Митя.

— Думаю да, — тетя Лена поникла, — мне пора на дежурство, — она еще раз обняла меня, прощаясь, зная, что завтра утром Митя вернет меня домой. — Все будет хорошо.

— Спасибо за гостеприимство, — вежливо отозвалась я.

— Ты еще один мой ребенок.

Ее слова кольнули в самое сердце. Тетя Лена испарилась, плотно закрывая за собой дверь, оставляя нас вдвоем, в тяжелой тишине; никто из нас не решился поднять глаза на другого. Страх сковал, заставляя молчать.

Я замерла с пальто в руках, не моргала, думая о том, как избежать ужасной неловкости, между нами. Митя сожалел о своем поступке?

— Ужастик в час ночи? — Митя медленно произнес слова, будто сомневался каждую секунду, стоит ли вообще спрашивать.

— Что…кхм… будем смотреть? — продолжая пристально оглядывать пальто, оценивая, как быстро оно высохнет.

«Как раз к утру!».

— Может ты чего хочешь… посмотреть?

«Хочу, чтобы ты не смотрел на меня своими щенячьими глазами».

Мне будто с каждой минутой становилось трудно держаться на ногах.

— Доверюсь твоему выбору, — ответила, показывая наигранную улыбку.

Я даже не знаю, какой фильм включил на наш последний вечер каникул Митя; мою голову атаковали мысли, целый букет снарядов; они не давали мне покоя, бомбардируя, вызывая головную боль.

— Можем поговорить, если хочешь, — вдруг выдал Митя, спокойно, будто он уже принял тот факт, что палач вознес над ним топор и отступать было некуда. Он смотрел сквозь монитор ноутбука, сквозь фильм, пребывая в своих мыслях.

— О чем?

— Не знаю. Может о том, что тебя волнует… видела бы ты свое лицо, Дана, — чуть шутливо добавил друг.

— Почему ты зовешь меня «Даной»? — возразила я, резко поворачиваясь к Мити лицом.