Продавец троллей

— Ты говоришь о вещах, которых не понимаешь! — заявил попугай и повернулся спиной к Кастанаку, который снова бросил на него строгий взгляд.

Затем Гудвин рассказал, как Анри разыскал мадам Патан, и о том, как они побывали у нее в доме.

— На первый взгляд мадам Патан может произвести устрашающее впечатление, — сказал Кастанак. Троим приятелям это показалось сильным преуменьшением. — Однако она не так уж страшна, как может показаться. Ну, есть в ней немножко ведьмовства, но только самую малость, а в общем-то она вполне безобидна. От одинокой жизни у нее, конечно, появились некоторые странности. Сейчас она больше всего увлечена разведением пауков, которые благодаря особым травам и некоторым приемам черной магии достигают у нее необычайно больших размеров. Самых крупных из них следует остерегаться, но она так волнуется за них, чтобы с ними ничего не случилось, что у них просто нет возможности причинить кому-нибудь вред. Как вы правильно угадали, я действительно полгода жил у мадам Патан. Не самое приятное место, однако в тот момент мне по ряду причин очень подошло такое жилье. Я был вынужден остаться в Марселе, дожидаясь там прибытия одной особы, но мне не хотелось, чтобы кто-то узнал, что я там нахожусь. Кроме того, при мне были некоторые вещи, которые вызвали бы у людей нездоровое любопытство. Все соседи боялись мадам Патан и ее пауков, поэтому за все время почти никто не постучался в ее дверь. И я спокойно прожил у нее полгода, никем не замеченный. Единственная трудность заключалась в том, что попугай невзлюбил пауков и все время высказывал в их адрес нахальные замечания. В конце концов мне пришлось продать попугая, иначе мадам Патан, наверное, выставила бы меня на улицу.

После рассказа Кастанака Гудвин вкратце описал, как они приехали в Константинополь и как разыскали башню Кастанака. Затем он продолжал:

— Я понимаю, что мы поступили не очень вежливо, забравшись без приглашения к вам в дом через балконную дверь, но мы не были уверены, что вы согласитесь нам помочь. Кроме того, мы думали, что сможем найти ответы на свои вопросы в большой книге про троллей. Анри оказался гораздо находчивей меня, и он придумал, как нам узнать, куда Боффин запрятал ключ от шкафа.

Кастанак вопросительно приподнял брови. Он не разбирался в детях, так как своих у него не было. Поэтому он не представлял себе, каким образом Анри мог додуматься до правильного подхода к Боффину, тогда как у него самого это не получилось. Гудвин обратился к мальчику:

— Может быть, ты сам расскажешь, Анри, как ты отыскал ключ?

Мальчику не надо было повторять дважды. Слова посыпались из него как горох, и он быстро рассказал, что говорил попугай, как он сообразил, куда Боффин прячет ключ, и как воспользовался голубым слоником, чтобы отыскать банку из-под варенья. Во время рассказа у Кастанака от удивления все выше поднимались брови. Когда Анри закончил, Кастанак сказал, обращаясь к нему:

— У тебя зоркий глаз и острый, догадливый ум, мой мальчик. — И, с уважением кивнув ему, Кастанак немного помолчал. Бомстаф так и сиял от гордости за Анри, он облапил его за худенькие плечи и ласково потрепал своей могучей ручищей. Кастанак продолжал: — А я все прохлопал! Ведь я тоже слышал эти фразы от попугая, когда тот жил у меня, но никогда не обращал внимания на егослова. Все мои мысли были заняты старыми книгами, и я не замечал того, что было у меня перед носом. Мне ни разу не приходило в голову, что Боффин мог прятать ключ в банке от варенья и что сделанный из шифона слоник был его игрушкой. Я как-то наткнулся на него в обсерватории, рассеянно засунул в ящик стола и начисто про это забыл. Я никак не мог понять, отчего Боффин вдруг начал каверзничать больше обычного, а он, значит, соскучился по своей игрушке и думал, что я отнял ее у него в наказание за проделки. Не задумываясь, я обращался с ним как с ребенком, а не как с троллем, забыв, что он тролль. И хотя попугай все время болтал про ключ, слона и банку варенья, я не сумел сложить два и два.

Помолчав немного, Кастанак устало заговорил дальше:

— Я старею, и голова моя слишком занята разными заботами, которые не дают мне покоя. Мир меняется, и в последние годы меня вызывают чаще, чем когда-либо, то туда, то сюда. Есть много мест, где людям требуется моя помощь, и еще больше мест, где люди вторгаются туда, куда прежде никому не было доступа, кроме древних созданий и духов. Все это может привести к ужасающим последствиям, и много бесценного может быть навеки утрачено. Остается еще очень и очень много сделать, прежде чем будет выполнена главная задача моего существования, а ведь я последний из Састрафенов, последний в нашем роду, кому было заповедано судьбой совершить этот подвиг.

— Раскладывать пасьянсы! — торжественно вставил попугай. Он кончил чистить перышки и уже долгое время сидел молча, поэтому немудрено, что ему наконец тоже захотелось вставить свое слово.

Кастанак только устало улыбнулся: