Продавец вечности

— Подключение имеет место. А вот глобальной Сети, которая следит за каждой ничтожной мыслишкой, — нет. Да ты представляешь, какие огромные ресурсы нужны, какие суперкомпьютеры, чтобы все эти наши мысленные образы и желания считывать, а потом расшифровывать и анализировать! Да это ни одно государство, даже самое богатое, включая наше Материнское, не потянет. Поэтому глобальная и всеобъемлющая Сеть, следящая за всем и вся, — не что иное, как выдумка, фейк. Гениальный ход государственной пропаганды. Все граждане поверили, теперь ходят и боятся, что, если они подумают не то или не так, за это строго накажут. Потому и преступность в стране столь низкая. А у тех, кто решает вдруг воспарить, вроде нас с тобой, все и получается без сучка без задоринки. Люди просто, как писал один старый русский писатель по фамилии До-сто-ев-ски, считают самих себя тварями дрожащими и не осмеливаются. А те, кто вдруг осмелился — сразу выходят в дамки. Как мы с тобой и примкнувшими к нам Джул и Хельгой. В общем, давай, старина, — он снова потрепал приятеля по плечу огромной ручищей, — расплачивайся за нас обоих, как обещал, раз ты такой богатый, и разойдемся, разъедемся в разные стороны. До новых, как говорится, встреч.

* * *

Два дня спустя в Лэнгли старший оперативник, изучая очередной отчет агента-нелегала под кодовым именем «Кварц», недавно успешно инфильтрованного в Карибскую республику, спросил у своего босса (который в тот момент пребывал в благостном настроении), зачем «Кварц» старается (судя по его собственному отчету) уверить объектов будущей вербовки, что Сети в Материнском Государстве вовсе не существует.

— А что ты хотел? — хохотнул босс. — Чтобы эти преступники решили, будто они Материнское Государство, а также нашу всеобъемлющую Сеть взяли и так легко обманули своими эротическими фантазиями? И они такие сильные-смелые, двадцать миллиардов долларов ни за что ни про что из крупнейшего банка в стране увели, а Сеть этого даже не заметила? Нет, мой дорогой, «Кварц» ведет игру с этой наивной парочкой совершенно правильно. Ведь что мы в результате имеем: «Кварц» с женой — двое спящих агентов, плюс те двое простаков, которых они на Карибы завезли. А как ты думаешь, сколько других, подобных якобы беглецов осели в последнее время на Карибах?

— Полагаю, что много.

— Вот именно! Их будет все больше и больше, наших людей на как бы свободных островах, и, соответственно, все более сильным будет становиться наше влияние… Ты ведь знаешь, какова конечная цель всей этой игры?

— Революция, или переворот, в наших интересах, в Свободной Карибской республике, — отчеканил старший оперативник. — И последующее ее присоединение к Материнскому Государству.

— Вот именно, — хмыкнул босс. — И покрытие всех Кариб сверху совместной с нами и всеобъемлющей Сетью.

Девушка и пианист

В девяностые годы Россия голодала, но Маши потрясения не касались. Папа — партийный функционер и мама — работник торговли ловко подстроились под новую реальность. Вовсю приватизировали, хапали, но вкладывали не только в золотые унитазы, но и в любимую дочку.

Маша пока не решила, кем станет: певицей или актрисой, поэтому к ней ходили лучшие в Москве педагоги и по вокалу, и по сценическому движению. Девушка участвовала в конкурсах красоты, снималась в эпизодах и первых в стране рекламных роликах, дорого одевалась, а всем гостям обязательно показывала свое прекрасное портфолио.

Карманных денег для дочери родители не жалели, и вокруг Маши вечно вилась толпа прихлебателей. Все на одно смазливое лицо и вели себя одинаково: восхищались, подлизывались, пытались затащить под венец. Только одноклассник Денис из прочих выделялся.

Парень был одаренным пианистом, жил бедно и собирался поступать в консерваторию. Маша беднягу от неразумного решения усиленно отговаривала:

— Кому сейчас твоя музыка нужна? Оркестры закрываются. В кабаках будешь выступать? Иди лучше бизнес делать! Или про белые розы пой.

— «Белые розы» забудут, а классику люди будут слушать всегда, — уверял Денис.

— Ага. Мои предки отгрохают особняк, я попрошу у них белый рояль, и ты придешь к нам тапером во время званого ужина.

Денис не обижался:

— Для тебя я где угодно сыграю. — Опалял жарким взглядом, прижимал к себе, целовал.

Маше Денис нравился. Может, действительно за него замуж выйти? Но папа с мамой презрительно именуют одноклассника «босотой» и мезальянс явно не одобрят. Да и самой скучно — быть при скромном музыканте, когда у твоих ног весь мир.

Московскую школу Маша не окончила — родители отправили доучиваться в Лос-Анджелес. Она немедленно загорелась Голливудом. Взялась активно учить английский, ходила на актерские курсы, обзавелась агентом, общалась с нужными людьми и даже устроилась официанткой в ресторан, куда иногда заглядывали перекусить продюсеры. Все время казалось: роли в кино — совсем рядом. И принц прекрасный вот-вот встретится.

У родителей тем временем начались неприятности. У матери отобрали сеть магазинов, отец и вовсе попал под следствие. Маша вяло предложила вернуться в Россию и помочь, но предки взвились: