Продавцы грёз. Том второй

Из каждой комнаты вел только один обитый железными полосами и запирающийся на тяжеленный засов люк, а спуститься из комнат можно было только по складным лестницам, убирающимися наверх. И не стоит даже говорить, что топоры, кинжалы и пистолеты, висящие на стенах, могли использоваться немедленно — все холодное оружие было хорошо заточено, а огнестрел заряжен.

Даже если большую часть дома захватят, защитники могли запереться в одной из комнат и держать оборону так долго, как это нужно. Даже выкурить защитников с помощью пожара было не так просто — стены были сложены из кирпича и оштукатурены, а полы строители сделали из дорогущих толстых мореных бревен.

Халн отодвинул засов и спустил лестницу. На первом этаже как обычно пахло едой, но, несмотря на голод, Представитель шестого клана в первую очередь осмотрел убранство общей комнаты. Крепкая мебель, маленькие окна с крепкими засовами. Этот дом как консервная банка, которую не открыть без специального ножа. И только идиот высунет отсюда нос.

Проблема в том, что его противники тоже не идиоты, они никогда не полезут сюда. А значит, все-таки придется выбраться отсюда. Войну не выиграть обороной. И насколько бы крепкой не была оборона этого дома, все равно кто-то умудриться найти в ней лазейку.

— Парни, — сказал хрипловатым голосом Халн, — сегодня у нас намечена прогулка.

* * *

Представитель пятого клана Мерген никогда не любил материк. Места много, а вот толку от него совсем мало. Ни на одном из островов такого нет, а Мерген за свою сорокапятилетнюю жизнь видел их пять. Проехав пару километров по острову, путник встречал как минимум заводик, рыбацкую деревеньку или военную постройку. На материке же…

— Сколько мы уже едем? — спросил он у возницы хриплым от длительного молчания голосом.

— С привала? Часа три.

Три часа, порядка пяти-шести километров. И ничего. Ни деревни, ни завода, ни даже хутора. Пустая заснеженная равнина. И это неподалеку от побережья, то есть, по идее, в одном из самых заселенных мест мира.

А нет. Они видели виселицу около часа назад. Но и та была пустой, будто даже здесь, в этом царстве беззакония, кончились разбойники, преступники и работорговцы.

Ничего. Пустота.

Но чертова Игра всегда проходила на материке. Острова стали центром культуры и промышленности из-за Великой Войны, а до нее никому из Продавцов грез не приходило в голову селиться среди военных и заключенных.

Мерген был потомственным военным и родословной своей гордился. Поэтому принимать драку на своей территории он считал если не трусостью, то чем-то схожим с ней. Война есть война, а в войне нападающий всегда имеет превосходство. Пусть другие сидят на своей территории, надеясь использовать ее косвенные преимущества, его же не остановит ничто.

— Долго еще до Черной речки?

— Завтра к обеду доберемся, — пожал плечами возница. — Если ничего, конечно, не случиться.

Если ничего, конечно, не случится… Разве может тут что-то случиться? Пустырь и есть пустырь. Работорговцы двинулись на зимовку, разбойники и наемники попрятались. Торговцы, вроде почтенного Сухорукого, к обозу которого и присоединился Мерген со своими телохранителями, вовсю пользуются затишьем, чтобы развести скот по городам. Тем более, устоявшаяся морозная погода обеспечит хорошую сохранность свежему мясу. Впрочем, стоит посмотреть на пару коровок и понять, что их мясо уже почти стухло, настолько они напоминали трупы.

Представитель пятого клана поглубже закутался в шубу и уставился на хвост вола, упорно першего их телегу уже четвертый день к ряду. Этот вид радовал его еще меньше, чем вид белоснежного снега. На родном Хосне снег быстро чернел от угля заводов, кузниц…

Ничего. Скоро все изменится. Люди покинут эти места, а те, что останутся, вымрут сами по себе. По-другому толковать вещие сны, которые насылало на него Отражение госпожи Стеры, было невозможно.

Белый домик, символизирующий материк, опустел и разрушился. Детишки ушли от него так далеко, насколько это было возможно, миновали лес и устроились у берега пруда. В пруду еще водилась рыба, в лесу в большом достатке росла земляника и дикие яблоки. Дети занимались своими делами — строили себе шалаши, ограждали их плетеным забором, лепили из глины кухонную утварь. Почти идиллия.

Почти.

Новый поселок делился на две части. Жители одной пользовались только тем, что они могли добыть на месте. Обитатели второй, меньшей части, вовсю мародерствовали на руинах белого домика, таща оттуда все более или менее годное в быту. И Мерген подозревал пару парней в том, что они завладели на развалинах каким-то оружием.

Всю эту ночь Представитель бродил посреди поселка, расспрашивая детей. Конфликт среди них уже даже не зрел, он был словно давно нагнивший чирей, готовый вот-вот лопнуть. И ему предстояло сделать важный выбор — попытаться их помирить или поддержать одну из двух сторон в ожидающемся противостоянии.