Продавцы невозможного

— Мы разные, и это правильно. Мы не можем и не должны быть одинаковыми. Мы должны ощущать себя теми, кто мы есть. Гордиться своим прошлым и нести его в будущее. Сражаться, если нужно, но хотеть большего — хотеть мира. Ибо ни одна война не может дать нам столько, сколько мир. Ни одна война не сделает спокойным сон наших детей. Ни одна война не угодна тем, кто раскручивает вечное колесо обновления. Не кровь и не победу мы ищем, но мир. Мир для нашей Традиции. Мир для нас. Мир для наших детей.

Слова падают на людей, наполняя их души смыслом. Простые слова, произносимые хрупкой девушкой, в которой люди видят Избранную. Слова, идущие из самой души. Искренние слова, потому что нет в душе Избранной ничего другого. Потому что вся она, без остатка, уходит в слова, падающие на людей.

«Производственная зона № 17» — огромный ангар, под которым выдолблено еще два уровня. Мишенька и Грег спустились на самый нижний. Спустились одни — у телохранителей допуск высокий, но не настолько, чтобы знать обо всех секретах Мертвого. Телохранители остались наверху, а Мишенька и Грег, сменив фуражки на каски и накинув поверх мундиров просторные спецовки, спустились, пройдя через две двери и два поста безов.

— «Пирамидом» охраняют проще, чем этот завод.

— Какие в «Пирамидоме» секреты? — рассмеялся Слоновски. — Они все у вас в головах. А тут — перед глазами.

Что верно, то верно.

Станки, печи, сборочные столы, микроскопы, наноскопы, компьютеры — завод и лаборатория одновременно. И при этом — стерильная чистота. Высокие технологии не терпят пыли. Люди в белых халатах. Заняты делом, на начальство не смотрят. Это не обычное производство, где каждый, кто украдкой, а кто открыто, принялся бы таращиться на небожителей, чтобы потом обсудить визит «самого» Слоновски и «проверяющего из Москвы». Это — территория за красными прямоугольниками, здесь высших офицеров видят часто.

— Ядерные боеприпасы еще не собираете?

— А что, нужны?

— Я просто так спросил.

— Потребуется — соберем.

Мишенька знал, что Грег не шутит: потребуется — соберут, ресурсы есть, мощности позволяют.

Начальник «Производственной зоны № 17» — длинный черноволосый мужчина, немного похожий на цаплю, встретил высоких гостей вежливо, но без трепета. Со Слоновски поздоровался за руку, как старый приятель, Мишеньке кивнул: «Стравинский». И вытащил из кармана жевательную резинку.

— С проверкой?

— Ага.

— Ждал.

Рукава его халата закатаны до локтя, то ли надо было, то ли привычка, и потому видна татуировка на левом предплечье: цепочка рун, складывающаяся в нехитрое, но надежное пожелание удачи. Все правильно, здесь слишком важное место, чтобы подпускать к нему чужаков.

— Если ждали, значит, подготовились, — улыбнулся Мишенька.

— Мы идем по графику, — спокойно ответил Стравинский. — Сегодня заканчиваем стендовые работы и с завтрашнего дня начинаем монтаж. Через неделю последнее изделие сможет покинуть Станцию.

— Комплектация?

— Полная.

— Запас сырья?

— Присутствует.

Отвечая, начальник производственной зоны, не стесняясь, работает челюстями, однако Мишенька не реагирует. Специалисты уровня Стравинского уже не инженеры — творческие личности, а потому имеют право на поблажки. Гораздо больше Щеглова интересует другое:

— Нестандартное изделие?

— Почти готово.

— Посмотреть можно?

— Разумеется.

Стравинский провел офицеров в дальний конец ангара, к стенду, на котором стояла желтая «Ламборджини». Двигатель вскрыт, приборная панель снята, отовсюду, откуда только возможно, тянутся к приборам провода, работа кипит — «Ифритом» занимаются три инженера.

— Проблемы были? — поинтересовался Мишенька.

— Никаких, — широко улыбнулся Стравинский. — Работали с удовольствием. — И пояснил: — Нам нравятся нестандартные задачи.

— Коды?

— Я ведь сказал: никаких проблем.

— Имитация выхлопа?

— Хватит на тысячу километров. Затем нужно заправить баллоны.

— Зачем такие сложности? — проворчал Грег.

— Кое-кто считает, что так надо, — бесстрастно ответил Мишенька. — А другой кое-кто с кое-кем согласился. Поэтому наша задача — обеспечить.

— Первый кое-кто сам это придумал?

— Ага.

Короткий ответ делает дальнейшее обсуждение ненужным.

— Спасибо, — дружелюбно произнес Щеглов, в упор глядя на Стравинского.

Начальник производственной зоны понял, что «проверка» окончена, и засобирался:

— Я пойду.

— Был рад повидаться.

— До свидания.

Прощаясь, Мишенька вновь бросил взгляд на татуировку Стравинского. И несколькими секундами позже, когда инженер отошел на несколько шагов, негромко заметил:

— Они верят.

— И ждут, — так же тихо подтвердил Слоновски.

— Все мы ждем и надеемся.

Мертвый, Слоновски, Стравинский, люди, собравшиеся сейчас на первом подземном уровне «Производственной зоны № 17», Лариса, дети…

— Они не надеются, — не согласился Грег. — Они верят. Поэтому знают.

— Пожалуй. — Мишенька снял очки и принялся протирать стекла. — Знаешь, я тут подумал, что наша затея станет первым толковым делом после Вавилонской башни.

— У тебя есть время философствовать?

— Это позволяет мне отвлечься.

Слоновски хмыкнул.

— А о чем думаешь ты?

Грег пожал плечами: