Продавцы невозможного

Крепость внутри крепости. Бойницы в стенах, наноскопы, автоматические охранные системы, сторожевые терьеры Мутабор — эти твари надежнее управляемых компьютерами пулеметов, к ним даже теоретически в мозги не влезешь — восемьдесят килограммов костей, сухожилий, мышц и ядовитых желез, преданных исключительно хозяину. Допуск, позволяющий пройти за красный прямоугольник, выдает Отдел дознания, контрразведка Станции. У Токмакова и его ребят персональная ответственность перед Слоновски за каждое выданное разрешение. Понятие «ошибка» исключено, либо «все в порядке», либо «акт саботажа», поэтому ошибок при выдаче допусков не случалось ни разу. Все знали, что Слоновски — мужик справедливый и понимающий, но за неисполнение приказа расстреляет кого угодно. Не задумываясь.

Школа Мертвого.

Именно поэтому сотрудники, имеющие допуск в секретные зоны, не посещали Кайфоград. Им не запрещалось, но они не хотели рисковать — малейшее подозрение, и ты слетаешь с интересной, высокооплачиваемой работы. А поскольку ты уже успел узнать очень много, то сразу после отмены допуска тебя ждет неприятное интервью у Токмакова.

Внутри красных прямоугольников лишнего персонала нет, только ученые, инженеры и рабочие высшей квалификации, обитатели закрытой части жилого комплекса. Только те, кто прикоснулся к Тайне. Никаких подсобных рабочих, поэтому убираться приходится самим.

Крепость.

Крепость, внутри которой шла непрерывная работа.

Часть производственных мощностей обслуживала строительство. Здесь собирались секретные элементы Энергоблока. Сюда был переброшен единственный работающий образец — опытный энергоблок с челябинского полигона «Науком», обеспечивающий текущие потребности в новой энергии, ибо здесь, за красными прямоугольниками, отрабатывались технологии ее использования.

Пилоты Станции летали каждый день — и истребители, и бомбардировщики, и вертолетчики. На первый взгляд — тренировались, на деле — проводили полевые испытания. Вернувшиеся машины закатывали в ангар, где их ждали не обычные техники, а инженеры и ученые. Тщательно изучали работу систем, искали оптимальные связки, давали рекомендации по доработке. Машины модернизировались и вновь поднимались в небо.

Авиабаза станции охраняется внутренней безопасностью, забор увешан красными прямоугольниками. Часть автопарка — тоже. Та, где хранится модернизированная наземная техника.

Станция еще не запущена, даже не достроена, но на ней уже готовятся к будущему.

— Мы тратим силы на отстаивание принципов, на борьбу. На войну. Мы мечтаем о мире, но вынуждены сражаться. Мы побеждаем, мы празднуем, мы начинаем строить, но наши мечи не успевают заржаветь. Проходит несколько лет, и нам снова приходится выходить на бой. Потому что мы хотим жить так, как считаем нужным. Потому что не умеем и не хотим исполнять приказы тех, кто нас не понимает. Потому что не можем быть несвободными.

Слова падают на головы людей. Сколько их? Сотни. Черные комбинезоны рабочих, светло-серая униформа инженеров, мундиры безов и салатовые костюмы врачей. Иногда собрания проходят рядом с жилым комплексом, и тогда послушать Патрицию приходят женщины и даже подростки. Иногда, как сегодня, местом сбора может быть выбран производственный ангар, детей здесь не встретишь.

— Могут сказать, что жизнь есть борьба. Что все величайшие открытия человечества сделаны во время войны и для войны. Что жажда доминировать прячется в наших генах и управляет нашими желаниями. Все это можно сказать. Но может быть, у нас просто не было возможности пожить в мире? Кто знает, чего бы мы добились, будь у нас хотя бы одно спокойное столетие?

Патриция на возвышении, но не у стены, а в центре образованного людьми круга. Чуть выше их, но рядом, чувствует дыхание тех, кто стоит в первом ряду. Видит горящие глаза тех, кто чуть дальше. Держит их невидимыми руками. Сотнями невидимых рук, что называются Словом. Они ей верят, а она их ведет.

В этом — ее жизнь.

Она отвечает за души, открывающиеся ей. Она наполняет их Словом, а значит — смыслом. И сейчас не важно, что собственная душа остается для Патриции загадкой.

— Нам говорят, что мир возможен. Для этого мы должны избегать войн. Склонить голову перед сильным. Но как быть с принципами? Как быть с нашей верой? С нашей силой? С нашей Традицией? Как смотреть в глаза сыну, когда он спросит: папа, а твой дед тоже был рабом?

В первых рядах — люди в красном. Точнее, сейчас они — люди в красном, в обычное же время носят комбинезоны рабочих, униформу инженеров, мундиры безов. Собирают устройства, руководят строительством, охраняют и одновременно — говорят. Несут людям слово Патриции, объясняют, рассказывают, спорят, доказывают. Ищут тех, кому можно довериться, приглашают на собрания. Одним дают веру, других привлекают возможностью прикоснуться к Тайне. Людей в красном готовил и подбирал Грязнов, годами создавал новую плеяду Посвященных, учил нести Слово. Теперь они стали людьми Патриции.