Продавцы невозможного

Там же, в правом углу, подвешен к крюку голый человек. Связанные руки вздернуты вверх, мышцы напряжены, пальцы ног едва касаются пола. Перед человеком разгуливает одетый в грязный серый халат Хан. Хан зол, но старается сдерживаться.

За пластиковым столом в центре комнаты — Заза Киприот. Хан сказал, что ему «нужно становиться жестче», а потому заставлял присутствовать на всех «силовых совещаниях».

— Кто ты такой, чтобы рассуждать о бизнесе? Ты — червяк!

Чвак! Удар не сильный, но болезненный, вызвавший громкий стон. Чвак!

Заза отвернулся и принялся раскуривать сигару. Он стал жестче — научился абстрагироваться от воплей и звуков ударов. Но приходилось курить, успокаивая разболтавшиеся нервы.

Чвак!

— А-а!!

Чвак!

Вопреки совету Киприота, предлагавшего выждать хотя бы две недели, позволить полиции успокоиться и насладиться плодами победы, Алоиз решил начать работу сразу, объяснив, что терять время бессмысленно — наркоманам нужен товар. Хан подождал всего два дня, потратил время на вызов дополнительных «камрадов», после чего отправил людей брать власть. Объяснять уличным торговцам, что у Живоглота появился наследник.

Стрелять, к удивлению Киприота, почти не пришлось. Двоих, особенно наглых, положили, еще троим серьезно вломили, остальные новые веяния усекли, и бизнес начал налаживаться.

Поставки обычных наркотиков почти не пострадали — Заза знал поставщиков Живоглота и быстро наладил с ними связь. А вот с «синдином» возникли проблемы. Цены, по которым его удавалось достать, категорически не устраивали Хана, выйти же на поставщиков, которых знал только Живоглот, не получалось, а недремлющие конкуренты уже начали предлагать пушерам свои услуги. Некоторые из уличных торговцев на сладкие посулы велись и попадали в Серую комнату.

— За наш счет решил подняться, гнида? Да?! Чего молчишь?

— У меня клиенты…

— Я тебе покажу клиенты!

Чвак!

— А-а!!

Чвак!

Что-что, а пытать Алоиз умел на славу, и камрады его — тоже. Во время работы на Живоглота Зазе приходилось наблюдать, как разбираются албанцы с глупыми контрагентами, кровь он видел, однако люди Хана рвали «клиентов» настолько профессионально, что Киприот чувствовал себя малоопытным щенком. И отчетливо понимал, с какими зверями связала его нелегкая.

С другой стороны, как долго можно удерживать людей страхом? Две недели? Месяц? Клиентам нужен «синдин», он сейчас номер один в списке любого поставщика, он дает основную прибыль, а у Хана его нет. Без «синдина» проект загнется…

— Тащи их сюда.

— Сюда?

— Угу. — Хан кивнул и улыбнулся удивленному Киприоту. — К нам пришли.

Отвлекшийся на размышления Заза прозевал появление одного из помощников Алоиза. Теперь тот вышел, видимо, чтобы кого-то «тащить». Киприот затушил сигару — все равно вкус не чувствуется, и поинтересовался:

— Кто пришел?

Ему показалось странным, что Алоиз велел привести гостей сюда, в Серую.

— Увидишь. — Хан вернулся к провинившемуся пушеру. — Понял, какая ты грязь? Ты никто, уродец. Ты даже меньше, чем никто. Ты ничто! Повтори!

— Я — ничто, — послушно выдохнул пушер.

— Молодец. — Хан выдержал паузу и резко ударил пленника.

— А-а!

— Теперь скажи, у кого ты брал «синдин»?

— У нас.

А вот и неприятности.

Увидев знакомых парней из команды Малика Путника, Заза похолодел. Сезар Отмычка и Йо-Йо. Первый — умник, второй — громила. Они представляли интересы Малика в Мюнхене, но после приключившейся с Живоглотом истории двинулись осваивать западные территории.

«Теперь посмотрим, Алоиз, есть ли в тебе настоящая крепость?»

Подумал, а в следующий миг понял — есть. Ибо сообразил, почему Хан велел привести людей Малика в Серую комнату и почему задал вопрос в тот самый момент, когда бандиты появились на пороге. Хан сам проверял гостей на крепость, и первый удар люди Малика отбили.

— Привет, Заза.

— Привет.

Отмычка и Йо-Йо уселись за стол и посмотрели на Алоиза.

— Привет.

Наемник пригладил волосы и сделал шаг:

— Мы не знакомы. Алоиз Хан.

Однако руки бандитам не подал.

— Мы о тебе слышали.

— Хорошее?

— Разное.

— Я успел вас огорчить?

Гости улыбнулись, деликатно демонстрируя, что, если бы он успел их огорчить, его бы уже закопали. В ответной улыбке содержался намек на то, что гости выдают желаемое за действительное. Когда улыбки закончились, Отмычка поинтересовался:

— Заза, кто здесь говорит?

— Мы оба.

— У тебя компаньон?

— Как видишь.

— Тогда мы будем говорить с обоими.

На висящего пушера Сезар внимания не обращал, не стал насчет посторонних ушей беспокоиться. Раз Хан пушера оставил, значит, пушер никому ничего не скажет. Взрослые люди такие вещи понимают.

Второй удар отбит.

— Малику нравится, как вы сумели повернуть ситуацию, — неспешно начал Отмычка. — Никто не ждал, что порядок будет наведен столь быстро.

— Передай Малику мое искреннее почтение, — попросил Киприот.

— И мое тоже, — добавил Хан, раскуривая затушенную Зазой сигару. — Я Путника очень уважаю и все такое прочее.

Прозвучали слова Алоиза без должного почтения, но Отмычка делать замечание не стал. Пообещал:

— С удовольствием. — И вернулся к делам насущным. — Однако, насколько нам известно, не все у вас так хорошо, как хотелось бы.