Продажное королевство

«Я это сделала, – с удивлением подумала Нина. – Я управляла трупами, кусочками костей и омертвевшими клетками». Как это ее характеризовало? Если у какого-то гриша когда-либо и были такие способности, она о них не слышала. Что о ней подумают другие? Ее товарищи корпориалы, сердцебиты и целители? «Мы соединены с силой самого созидания, творения в сердце мира». Может, ей стоило устыдиться или даже испугаться. Но она не создана для стыда.

«Возможно, Джель погасил один свет и зажег новый». Нине плевать, был ли это Джель, святые или бригада огнедышащих котят; мчась на восток, она вдруг впервые за долгое время почувствовала себя сильной. У нее не было отдышки, боль в мышцах притупилась. Девушка зверски проголодалась. Жажда парема казалась далекой, как воспоминание о настоящем голоде.

Нина горевала о своих прошлых способностях, о связи с миром живых. Ей претил этот теневой дар. Он казался обманом, наказанием. Но как жизнь связана со всем окружающим, так и смерть. Это была бесконечная быстрая река. Нина окунула пальцы в ее течение, держала в руке вихрь своей силы. Она – Королева Траура, и в ее водах ей никогда не утонуть.

35 Инеж

Инеж увидела, как дернулась рука Дуняши, и услышала звук, похожий на взмах крыла. Затем что-то отскочило от ее плеча. Девушка поймала серебряную звездочку прежде, чем та упала на крышу. На сей раз Инеж основательно подготовилась к встрече. Джеспер помог ей пришить новые подкладки из отельного матраца к тунике и жилетке. Годы на ферме, проведенные за штопкой рубашек и носков, научили его хорошо орудовать иголкой. Инеж не собиралась и дальше играть роль игольницы для Белого Клинка.

Девушка рванула к своей противнице, ловко лавируя по крыше, где провела столько времени. Затем метнула в Дуняшу ее же звезду. Та с легкостью увернулась.

– Мои клинки меня не предадут, – заворчала она, словно на малое дитя.

Но Инеж и не нужно было попадать, достаточно было просто отвлечь ее. Она сделала вид, что метает очередной клинок, и пока Дуняша уворачивалась, сулийка оттолкнулась от металлического выступа справа от нее, дав инерции пронести ее мимо соперницы. Она двигалась пригнувшись, с кинжалами в руках, и разрезала голень наемницы.

Инеж мгновенно поднялась и отпрыгнула назад на один из витиеватых орнаментов церкви, при этом не сводя глаз с Дуняши. Но та просто расхохоталась.

– Мне нравится твой настрой, Призрак. Не припомню, когда в последний раз кто-то пролил мою кровь.

Дуняша прыгнула на один из завитков орнамента, и они оказались лицом к лицу с ножами наготове. Наемница замахнулась и ударила первой, но на этот раз Инеж не поддалась инстинктам, с таким трудом вышколенным на улицах Кеттердама. Вместо этого она среагировала как истинная акробатка. Когда ждешь удара, не пытайся избежать его, а встреть с распростертыми объятиями.

Инеж прильнула к Дуняше, как партнер по танцу, используя движение соперницы, чтобы сбить ее с равновесия. Девушка снова взмахнула клинком, порезав вторую голень наемницы.

На сей раз Дуняша зашипела.

«Слаще, чем смех», – подумала Инеж.

Дуняша резко повернулась, крутясь на пальцах, как нож на кончике лезвия. Если она и чувствовала боль, то никак этого не показывала. В ее руках были зажаты два изогнутых клинка, которые двигались в прерывистом ритме, пока она преследовала Инеж по металлическому выступу.

Инеж знала, что ей ни в коем случае нельзя нарваться на эти клинки. «Так нарушь ритм», – сказала она себе. Девушка позволила Дуняше последовать за ней, капитулировала и попятилась назад по покрытию, пока не увидела тень высокого шпиля позади себя. Затем сделала вид, что уклоняется вправо, подначивая свою соперницу на нападение. Вместо того чтобы довершить финт и сохранить равновесие, Инеж упала. В ту же секунду она спрятала кинжалы и схватилась рукой за флерон, крутясь в другую сторону. Теперь флерон был между ними. Дуняша раздраженно фыркнула, когда ее клинки стукнули по металлу.

Инеж перескакивала со спирали на спираль, мчась по крыше к самым толстым металлическим выступам, следуя по горбатой спине собора. Казалось, словно она шла по плавнику какого-то огромного морского чудища.

Дуняша не отставала, и Инеж признала с некой долей уважения, что ее движения были столь же ловкими и грациозными, несмотря на кровоточащие голени.

– Будешь бежать до самого каравана, Призрак? Ты же знаешь, что это лишь вопрос времени, прежде чем все закончится и справедливость восторжествует.

– Справедливость?

– Ты – убийца и воровка. Меня избрали, чтобы избавить этот мир от таких людей, как ты. Деньги мне платит преступник, но я никогда не забирала невинную жизнь.

Это слово прозвучало диссонирующей ноткой в голове Инеж. Можно ли назвать ее невинной? Она жалела о совершенных убийствах, но совершила бы их снова, чтобы спасти себя и своих друзей. Она крала. Помогала Казу шантажировать хороших и плохих людей. Можно ли сказать, что решения, которые она принимала, были единственно верными?