Продажное королевство

– Ну… – торговец замялся, и Матиас увидел, как в нем боролось подозрение и нежелание верить обвинениям. Купец повернулся к Ван Эку и спросил с надеждой в голосе: – Вы ведь не знали, что шуханец, которого вы описали, на самом деле Кювей Юл-Бо?

Карл Драйден начал мотать головой, не столько в знак отрицания, сколько с недоверием.

– Это Ван Эк подтолкнул нас вложить деньги в фонд Ритвельда.

– Ты сам этого хотел! – возразил тот.

– Я хотел начать расследование по делу тайного покупателя, приобретающего плантации юрды в Новом Земе. Ты сказал… – Драйден замолк, его глаза выпучились, рот приоткрылся. – Это был ты! Ты – тайный покупатель!

– Ну наконец-то, – пробормотал Каз.

– Вы же не думаете, что я мог обмануть собственных друзей и соседей, – произнес Ван Эк с мольбой в голосе. – В этот фонд вложены и мои деньги! Я потеряю не меньше, чем вы!

– Нет, если ты заключил сделку с шуханцами, – ответил Драйден.

Радмаккер снова стукнул молотком.

– Ян Ван Эк, как минимум ты растратил ресурсы этого города, выдвинув необоснованные обвинения. Как максимум ты злоупотребил своим положением в городском совете, пытался обмануть друзей и нарушил целостность этого аукциона. – Он покачал головой. – Аукцион был скомпрометирован. Его нельзя продолжать, пока мы не определим, сознательно ли кто-то из членов совета направлял деньги одному из участников.

Шуханский посол снова недовольно закричал. Радмаккер стукнул молотком.

Затем все произошло в одно мгновение. Три фьерданских дрюскеля кинулись к сцене, и городская стража поспешила перекрыть им дорогу. Шуханские солдаты начали проталкиваться вперед. Проливные взмахнули руками. А потом, над всем этим, подобно безутешному крику скорбящей женщины, завыла чумная сирена.

Все резко умолкли. Люди замерли и подняли головы, прислушиваясь к этому звуку. Звуку, который они не слышали уже больше семи лет. Даже в Хеллгейте заключенные любили рассказывать о «чуме придворной дамы», последней сильной волне болезни, ударившей по Кеттердаму, о карантинах, лодках для больных, о том, как мертвые скапливались на улицах быстрее, чем телосборщики успевали собирать и сжигать их трупы.

– Что это? – спросил Кювей.

Уголки губ Каза приподнялись.

– Это, Кювей, звук, который издает смерть, когда приходит с визитом.

Через секунду звуки сирены заглушились воплями людей, проталкивающихся к дверям церкви. Никто даже не заметил, когда прозвучал первый выстрел.

34 Нина

Колесо закрутилось, золотые и зеленые панели кружили так быстро, что сливались в один цвет. Затем оно замедлило ход и остановилось, и какое бы там ни выпало число, должно быть, оно оказалось удачным, раз люди так радостно завопили. В комнате игорного дворца было невыносимо душно, и голова Нины сильно чесалась под париком в форме колокола, который ничуть ей не шел. Довершало образ безвкусное платье. В кои веки Нине не хотелось привлекать внимание.

Девушка прошла незамеченной к первой точке на Западном Обруче, потом ко второй, а затем направилась в Восточный Обруч, делая все возможное, чтобы оставаться невидимой в толпе. Та сильно поредела из-за блокад, но людей ничто не остановит, когда дело касается удовольствий. Девушка заглянула в игорный дворец в паре кварталов к югу от этого. Ее работа на вечер почти закончилась. Каз вдумчиво отнесся к выбору заведений. Это будет ее четвертый и последний пункт назначения.

Улыбаясь и радуясь вместе с другими игроками, Нина открыла стеклянный контейнер в кармане и сосредоточилась на черных точечках внутри нее. Чувствовала исходящий от них холод, ощущение чего-то большего, чего-то инородного, взывавшего к силе внутри нее. Девушка замешкала лишь на секунду, слишком хорошо помня зябкость морга, зловоние смерти. Она помнила, как стояла над трупом мужчины и сосредотачивалась на обесцвеченной коже вокруг его рта.

Раньше она использовала свои способности, чтобы заживлять или разглаживать кожу, придавать румянец щекам, но тогда Нина сконцентрировалась на тех гниющих клетках и направила тонкую оболочку омертвевшей плоти в стеклянную пробирку. Затем спрятала ее в черный бархатный мешочек, и теперь она стояла в этой шумной толпе, наблюдала за яркими цветами колеса и чувствовала вес этого мешочка, свисающего на серебряном шнурке с ее запястья.

Девушка наклонилась, чтобы сделать ставку. Одной рукой положила фишки на стол. Другой – открыла пробирку.

– Пожелайте мне удачи! – обратилась она к крупье, позволив открытому мешочку задеть его руку. Мертвые клетки высыпались на его пальцы и размножились на здоровой коже.

Когда он потянулся к колесу, его пальцы уже почернели.

– Ваша рука! – воскликнула женщина. – Вы чем-то испачкались.

Он потер руку об вышитый зеленый жилет, словно измазался в обычных чернилах или угольной пыли. Нина пошевелила пальцами, и клетки поползли по рукаву к вороту рубашки, расплываясь черным пятном на его шее, челюсти и вплоть до нижней губы.